И совершенно неожиданно щупальца-плети заклинания ткнулись в незримую преграду. Мариус чувствовал, что Алька где-то рядом — но не понимал, что именно не пускает его ближе, чтоб увидеть, понять, где она. Он злился. Черпнул еще из собственного резерва, вливая силу в раскрученную уже спираль — и точно так же получил откат. Приложило неслабо, он даже задохнулся, по горлу поднялась горячая волна. Еще через мгновение Мариуса вырвало желчью на пол.
"Это еще что такое?"
Заклинание по-прежнему было живо, работало.
И по-прежнему щупальца беспомощно тыкались в стену.
Мариус медленно выпрямился на стуле, сквозь туман глядя на приближающегося стража. Где же ты, птичка?
— Магистр, — четкий кивок, — у нас новости из резиденции. Плохие новости, магистр. Это произошло за несколько минут до того, как вы привели в Надзор его величество, но известно стало только сейчас, потому что все произошло в вашем крыле.
— Что? — вымученно процедил Мариус, — что еще?..
— Магический купол разрушен, ваш пленник исчез, сиделки растерзаны, — бодро отрапортовал мужчина.
— Твою мать, — обреченно выдохнул Мариус.
Отвлекшись, он упустил поисковое заклинание, и оно мгновенно съежилось до состояния горошины и распалось на волоконца, которые тут же были втянуты ближайшим магическим полем.
— Это еще не все, магистр. На месте… нашли неизвестного мужчину. Не стража. Неизвестно, как он вообще туда попал.
Мариус медленно поднялся, стиснул челюсти. С каждым мгновением росло, силилось ощущение, что он стремительно погружается в трясину. И не выбраться из нее. Никак.
— Что с ним сейчас? — выдавил через силу.
— Он при смерти, магистр. Его буквально выпотрошили.
Мариус стиснул кулаки. Ногти впились в ладони, и эта едкая боль немного отрезвила. Туман перед глазами рассеялся.
— Возвращаемся, — приказал он, — немедленно. Я выжму из этого сукина сына всю кровь до капли, но узнаю, что произошло на самом деле.
И замер, потому как… Снова, в который раз, ощутил прикосновение чуждой, совершенно чужеродной силы.
То же он чувствовал в Авельроне… И не мог понять, что это. И именно поэтому не отпускал… А все оказалось зря.
А сейчас вдруг ясно расслышал шелестящий смех, от которого волосы на голове зашевелились.
"Боишься?" — то неведомое, что прикоснулось к нему, не произнесло ни слова, но Мариус прекрасно все понял.
Пробрало до дрожи, до ледяного холода, ползущего к сердцу.
"Что ты такое?" — подумал он, все же обращаясь к невидимой твари.
"А то не догадываешься" — нечто откровенно веселилось, — "я был о тебе лучшего мнения… ты ж мне как сын… был…"