Но, как бы там ни было, Мариус ушел в резиденцию Надзора, а она осталась одна. Алька не боялась, нет, потому что сейчас, в свете дня, дом снова казался совершенно безобидным. Опасности не чувствовалось. Просто… пустой, осиротевший дом.
Она едва успела одеться, как зазвонил колокольчик у входной двери. Алька вздохнула, пригладила ладонями волосы — они отросли, вились густыми локонами, но при этом были недостаточно длинными, чтобы заплести косы — и поспешила открывать.
В лицо дохнуло влажной южной зимой. С неба срывалась мелкая снежная труха, крошечные кристаллики льда поблескивали в блеклых лучах солнца, и падали, падали… На пышный лисий воротник столь же пышной дамы и на изрядно потертый сюртук тощего мужчины, которые терпеливо стояли на крыльце и, видимо, до того, как Алька открыла, осматривались.
— Ниата Эльдор? — осторожно поинтересовался мужчина, и когда Алька кивнула, продолжил, — мы… Нам прислали оповещение из агентства по найму прислуги. Я Бертран Воллис, управляющий, а это — фье Лейфиц…
— Аманда Лейфиц, — представилась женщина, — я буду выполнять работу по дому.
Алька улыбнулась. Столь официальное представление ее смутило. Она… просто не умела обращаться с прислугой. У родителей ее не было, а потом она сама стала той, кого и за человека не держат.
— Проходите, пожалуйста, проходите, — она торопливо шагнула внутрь, впуская вновь прибывших, — наверное, я должна показать вам дом?
— Да, конечно, — уверенно сказала Аманда, проплывая мимо Альки, — честно говоря, я согласилась идти сюда только потому, что деньги нужны, а других предложений не было.
— Но здесь неопасно.
— Мне это тоже говорили, в агентстве. Но… ниата Эльдор, всем в Эрифрее известно, чей это дом. Что может быть хорошего в доме магистра Надзора, который не считал зазорным снимать с людей кожу?
Алька вздохнула. Бросила быстрый взгляд на управляющего: тот стоял и с интересом осматривался. Карие глубоко посаженные глаза и выдающаяся вперед верхняя челюсть делали его очень похожим на зверька, и Алька вдруг подумала, что и этот пошел сюда оттого, что не брали в другие дома. Все ведь хотят, чтоб управляющий был лицом дома. А тут что-то невнятное, тощее, длинное как жердь, да еще и с не слишком-то приятным лицом. И темные волосы торчат во все стороны. То, что дела у Бертрана шли так себе, было хорошо заметно по тому, что сюртук был потерт, а у пуговиц изрядно засален. И рубашка старая, воротник застиран, потрепан.
— Я и сама не слишком рада, что мы теперь здесь живем, — мягко сказала Алька, — но мой муж говорит, мол, приказ его величества. Мы ведь не можем ослушаться короля.