— После грузчиков полы в доме надо вымыть, — продолжила Аманда и, обернувшись к Телоре, спросила, — вы, милая, примете в этом участие?
Телора, которая с благоговением вымакивала желток кусочками булочки, мягкой, ноздреватой, кивнула.
— Приму, конечно, фье Аманда. А Лива пока в нашей комнате посидит.
— Не надо, — неожиданно для себя сказала Алька, — не оставляйте ее одну. Я с ней посижу. Мы найдем, чем заняться. Правда же, Лива?
Девочка подняла на нее большие глаза, в которых стыла грусть, и молча кивнула.
Примерно через час, разобрав посуду, определив остатки булок и спаржи в кладовую, Аманда и Телора удалились. Бертран тоже пошел осматривать хозяйство дальше. Лива осталась сидеть за столом, положив руки на скатерть ладонями вниз. Она смотрела на Альку настороженно, словно испуганный зверек.
— Ну, что будем делать? — мягко спросила Алька.
Хотела погладить девочку по голове, но та дернулась в сторону, стоило только руку протянуть.
— Что ж ты… — выдохнула Алька. — не бойся, я тебе не сделаю ничего дурного. Где ж вы были с мамой все это время?
Девчушка покачала головой, уголки рта скорбно опустились.
Чем же ее занять? Как развлечь?
Алька не спрашивала Телору ни о чем, но что-то подсказывало, что в прошлом у них осталось немало пережитого горя и страха.
— Ну, ничего, — сказала она, стараясь, чтоб голос звучал бодро, — сейчас мы что-нибудь придумаем. А хочешь…
И вспомнила бабочку.
Ну, в самом деле, ничего ведь плохого не случится, если она оживит еще кого-нибудь?
От мысли о том, что она сейчас еще раз попробует свою собственную, уникальную магию, стало немного щекотно в груди. То чувство, какое испытывают все дети, прячась от родителей под столом или под кроватью.
Но ведь она ничего такого не делает? Магия как магия. Правда, совершенно неизвестно, что стало с той бабочкой. Рассыпалась искрами? Или вернулась в альбом?
— Пойдем, — решительно сказала Алька, — я сейчас тебе такое покажу. Ты ничего подобного никогда не видела.
Она протянула девочке руку, и та, на удивление, цепко за нее схватилась. И они пошли — на второй этаж, туда, где на новом столе нового магистра осталась кипа документов магистра прежнего. И там же чистая бумага и карандаши.
— Ты умеешь рисовать? — спросила Алька девочку.
Та промолчала, однако, отрицательно мотнула головой. Смотрела с любопытством.
— Я умею. Давай, садись поближе, сейчас я тебе кое-что покажу.
И принялась набрасывать контуры.
Алька и сама не понимала, кого рисует. Это не был зверек из известных, наоборот, что-то похожее на дракончика, только милого, пухленького и пушистого. Она нарисовала ему округлую мордочку, большие темные глаза, как у белочки. Хвост со смешной кисточкой на конце. Мягкие лапки. Ну, и перепончатые крылья.