Вздохнув, она тоже выбралась из-за стола, кивнула Аманде.
— Спасибо.
— Я кровать застелила в хозяйской спальне, — женщина споро собирала тарелки со стола, — одежду вашу не трогала. Все в чемоданах. Но если скажете, разберу…
— Нет, спасибо. Я сама.
И побрела наверх, в спальню. Теперь там новая мебель, можно оставаться на ночь. Сил не было, Алька ловила себя на том, что еле волочит ноги. Поднялась по лестнице, осторожно заглянула внутрь комнаты. Где-то глубоко теплилась надежда, что Мариус все же там — но его не было. Алька вздохнула и принялась раздеваться. Ей казалось, что нужно что-то предпринять, как-то исправить происходящее. Освободить Авельрона. Но что она могла сделать? Мариус… он считает, что поступил правильно, так, как нужно. А она… что она с этим сделает? Да ничего… наверное…
Зря она разобиделась. А теперь вот он куда-то ушел, и не торопится к ней, думает, что поссорились. И мириться первым не захочет.
Алька вздохнула, легла на кровать и свернулась калачиком под одеялом. Оказывается, она очень устала за день, хоть ничего сложного и не делала. Наверное, надо было пойти и разыскать Мариуса. И так непривычно одной. Не хватает его, не хватает ощущения мускулистого горячего тела рядом. Взгляда его не хватает, теплого, от которого душа поет сладостно, а сердце начинает стучать чаще.
…Она проснулась, словно от толчка, и увидела, что темнота за окном постепенно наливается молоком. Рядом с кроватью стоял Мариус, расстегивал рубашку.
— А, маленькая, прости. Разбудил тебя.
Алька молча смотрела. Он не спал всю ночь. Спросить, чем занимался? Наверняка возился с документами, разбирал бумаги в кабинете. Может быть, занимался магическими исследованиями…
Мариус скинул рубашку, Альке в глаза бросился широкий бугристый шрам через грудь наискосок. Затем снял брюки, аккуратно повесил их на спинку стула и, оставшись в белье, сел на край кровати. Посидел молча, уронив голову в ладони. И тут словно тысячью острых осколков взорвалось в сознании — что ж ты, Алька, молчишь? Вот он, твой любимый мужчина. Чтобы он не сделал — все равно любимый, глупо это отрицать, и уж тем более глупо себя за это корить. А ты ведешь себя как безмозглая курица, позволяешь чему-то стать между вами… Он ведь обещал, что с Авельроном все будет в порядке.
Алька на четвереньках подобралась к Мариусу со спины, обняла за напряженные плечи, приникла щекой к спине, ощущая биение его сердца. И улыбнулась, когда его ладонь накрыла ее руку. Оказывается, она успела соскучиться.
— Почему ты так поздно? — прошептала Алька, — тебе скоро снова вставать…