- Прости, прости парень, но вы правда очень необычная семья.
- Я знаю, - он тоже улыбнулся, - мы жили под Хабаровском, в общине, всё общее, натуральное хозяйство… нельзя общаться с чужаками, есть после заката, много правил, но мама… она другая была, она в школу меня отдала, потом Лютик появился, я не знаю как, клянусь… у нас не было китайцев.
- Значит, она нарушила запрет.
- Значит… а потом приехал человек, из такой же общины, как по обмену опытом, а потом попросил маму с собой, а она там вроде грешницы была, отступницы, её и отдали, вместе с нами, и мы уехали в Африку. Так было всё то же самое, она нас даже в школу при консульстве отдала, этот бил её, я видел… он многое делал, правила строже, потом Машенька родилась, я говорил ей, просил уехать, но она не могла, отказывалась… а потом началась революция. Мы всегда жили отдельно, далеко ото всех… но к нам пришли… и… - Арни замолчал, надолго. – Больше я маму не видел, он отдал её, последнее, что она сделала – это спрятала нас, я не хотел, я бы смешался с ними… я бы смог, но она велела, велела, Лютик бы побежал или заплакал, а Машенька и вовсе… она даже не оглянулась на нас, чтобы никто не понял, что в доме ещё кто-то есть. Мы слышали выстрелы… ночью пробралась соседка, она выкрала у него наши документы и сказала, чтобы шли в консульство, что российских граждан вывозят из страны, дала молоко, и мы убежали… Она сказала, что мама там, за домом, и я не должен идти сам или пускать Лютика, и чтобы я не волновался, когда всё стихнет, она проведёт все положенные ритуалы… Но нам, нам оставаться нельзя, он не потерпит.
Ярослав не спрашивал, кто «он». В его голове не укладывалось то, что ему рассказывал парень. Весь жизненный опыт сорокалетнего Ярослава сводился к мореходному училищу, хождению в загранку, потом возвращению в родной город и попытке встать на ноги, начать свой бизнес, которая увенчалась успехом. Несмотря на внушительный рост и формы, Ярослав не был агрессивным, не участвовал в драках, не впутывался в истории с плохим душком и старался обходить криминал стороной.
- Нас привезли, дальше ты знаешь… Только никакой Дед Мороз не исполнит просьбу Лютика, - тут Арни просто заплакал, по-детски, так, как наверное не мог себе позволить всё это время.
- Почему ты не скажешь Агате?
- Она будет переживать, Лютик поймёт, а ему не нужно понимать…
- Понятно… Арни, я не скажу, обещаю тебе, не скажу. Пока. Возможно, потом эта информация будут важна в связи с вашей опекой или ещё какими-нибудь формальностями, но пока я не скажу.
- Ладно, - он всхлипнул. – И… – было видно, что парень сомневается, говорить ли, что в его голове роятся сотни мыслей, но слова всё же прорвались. - И он преследует нас, преследует Машеньку. Он звонил, угрожал, потом приехал, мы уехали сюда, и всё было хорошо, Агата никому не сказала, где мы… но на прошлой неделе он стал звонить, а сегодня она видела его у дома. И… она боится.