— Дай угадаю! — жизнерадостно скалюсь ему в ответ. — Ты воспользовался служебным положением и обнёс клумбу возле церкви? Нет? Тогда в цветочном магазине сегодня распродажа? Мистер Шульциман вынужден поскорее сбыть цветы, что завянут уже завтра, и ты решил поддержать жуликоватого, но славного старикана!
— Рени, — на миг может показаться, что Эдди смущён. Вон, даже румянец на щеках выступил. Кто этому поверит — тот распоследний наивный простак. Такого манипулятора ещё поискать нужно, — только не говори, что ты обиделась.
Ха! Он думает, если вытаскивал жука из моих волос в начальной школе и помогал через забор перебираться с ворованными яблоками за пазухой, когда мы удирали от разъярённого мистера Шмейсона, то я по умолчанию обязана ему всё прощать?! Ну уж нет!
— Извини, Эдди, но мы спешим, — терпеливо пояснила я и покосилась на застывшего на месте мистера Гесса. Интересно, что его так поразило в офицере полиции Эдди Монтифере? Погоны? Военная выправка? Или букет в руке, что жалко висел, как поникшее собачье ухо?
— Значит, обиделась, — притворно вздохнул друг детства, не желая понимать, что на этот раз всё серьёзно.
— Запомни раз и навсегда, — выпалила я, наставив указательный палец Эдди в грудь, — есть вещи, о которых не забывают! Есть вещи, над которыми не глумятся и не пытаются свести к шуткам! Детьми мы были беспечнее и беззаботнее, но ты всегда помнил о моём дне рождении.
На миг Эдди теряет насмешливую снисходительность. На лице — тень раскаяния, но мне не хочется его жалеть и прощать. Не сейчас, когда я завелась, как пламенный мотор.
— Ну, Рени, ну, что ты… — мямлит мужчина, теряя горделивую осанку. Сейчас он напоминает долговязую бестолочь перед всевидящим оком отца-настоятеля Эразмиуса, что по совместительству наставлял нас на путь истинный и вдалбливал знания в детские строптивые головы.
— Я двадцать два года Рени, но некоторые предпочитают об этом не помнить!
Эдди умеет держать удар и преображается за секунду. Гордо вздёрнутый породистый подбородок. Молния зелёных глаз. Заносчивый прищур. Расправленные могучие плечи.
— Эренифация, вы несносны и плохо воспитаны. Не умеете прощать и…
— Превращу в крысу! — рычу я в ярости и делаю то, что должна была сделать сразу — завожу ЖМОТ. Мой конь яростно рычит, заглушая голос Эдди. — Гесс, вы со мной?
Второй раз повторять не нужно: мужчина молниеносно мягким движением садится позади меня и бросает офицеру полиции в лицо:
— Оскорбления смывают кровью, — скалится хищно, и я не совсем уверена, что он шутит сейчас. Эдди замирает от неожиданности. Я газую. А дальше… Бесплатное кино в замедленных кадрах.