Нам никто не писал — некому. Поэтому письмо — нечто необычное и тревожащее. Я протянула руку и замерла, боясь притронуться. Рядом попискивал кролик. Я посмотрела на животное с сомнением. Он как будто понимал, в чём дело, знал, что таится в этом простом бумажном прямоугольнике. Странное чувство, словно Бит разумен, как человек.
Обычная плотная бумага со следами клея на сгибах. Ни обратного адреса, ни других пометок. Белый конверт без единой зацепки. Почему-то стало страшно.
Я надорвала край и почувствовала, как дрожат пальцы. Внутри — согнутый пополам лист. Раскрывая его, не ждала ничего хорошего. Дурное предчувствие накатило тошнотой и сжало горло.
«Жизнь вашего отца — в ваших руках. Обратитесь в полицию — умрёт. Жду вас сегодня в полдень, в церкви. Не забудьте исповедаться».
Я смотрела и не могла прийти в себя. Что это: дурацкая шутка? Буквы аккуратно вырезаны и наклеены — ровненько, любовно, педантично. Ни одной ошибки в тексте. Так делают только люди, что любят порядок во всём. Так делают маньяки, одержимые какой-то идеей.
Как не села прямо на землю — не знаю. Ноги не слушались. Словно во сне, я пошла туда, где черпала силы и вдохновение, где пряталась от мира и забывала обо всём.
Гараж встретил меня знакомыми запахами, приветливо зажужжал включенной лампой и окружил привычными предметами. Я без сил рухнула на вертящийся стульчик.
Провела рукой по лбу и попыталась собраться с мыслями. В полдень в церкви. Время, когда почти нет прихожан. Время, когда служители разговаривают с богом и не принимают исповедей. Об этом знают все. Заходить в храм и вести свою беседу с высшими силами никто не запрещает, но глупо надеяться на разговор со священником.
Я похолодела. В Лидли — три церкви. В какой из них меня будут ждать? Оставалось надеяться только на удачу или на то, что аккуратист знает, в какой храм мы ходим изредка. Такой дотошный не может не знать.
Бедный папа. Кому он понадобился и для чего?
Неожиданно мелькнула мысль: а не Эдди Монтифер устроил розыгрыш? Первым порывом было кинуться и задать ему трёпку, но потом, поразмыслив, решила не рисковать: Эдди — всё же полиция. И не будет поздно, если я разоблачу его в полдень. Подобные шутки — в его стиле. Он всегда любил нагнать страху, а потом довольно смеяться, что получилось меня развести.
Мысль о розыгрыше росла и ширилась. Стало спокойнее на душе. Наверное, когда находишь соломинку, то судорожно цепляешься за неё изо всех сил, даже понимая, что хлипкая былинка может переломиться, не выдержав груз надежд, который на неё возложили.