Мистер Гесс щёлкнул пальцами перед моим носом. Я моргнула. Посмотрела затравленно, как зверушка, загнанная в клетку.
— Ну же, девочка, приди в себя!
Ну почему, почему у него вечно недовольный голос? Что я ему плохого сделала?
Он вздохнул, поднял меня на ноги, встряхнул, как пыльный плащ, а затем прижал к груди. Я всхлипнула.
— Знаю: тебе сейчас тяжело. Но если ты расклеишься в самом начале, когда мы ещё ни шагу не сделали, у нас ничего не получится.
Вот, может же, когда захочет. Спокойный тон, терпеливый, доброжелательный. Одно плохо: мы переступили черту, и сейчас он говорит как старый друг. Как Эдди. Никакой дистанции, ни малейшего барьера не осталось. Но, может быть, это и к лучшему.
Я вздохнула и отстранилась.
— Я прошу прощения за недостойное поведение, мистер Гесс.
Он поморщился, словно лимон сжевал, затем мрачно улыбнулся.
— Может, отложим церемонии на потом? Сейчас не до вежливых реверансов, Рени.
Я кивнула. Вот что, спрашивается, я наделала? Только что добровольно вручила ему ключ для нарушения простых правил вежливо-отстранённых отношений. Репутация моя безнадёжно погублена, и я продолжаю катиться в глубочайшую пропасть, сокращающую расстояние между холодной ясностью и откровенным панибратством.
— Что вы предлагаете? — постаралась я удержаться на краю.
— Кажется, мы только что перешли на «ты», — не дал мне шанса выкрутиться этот изверг и мягко подтолкнул в спину мои принципы, заставив безвозвратно потерять остатки достоинства.
— Как скажете, мистер Гесс, — не стала спорить я.
— Гесс, Рени. Просто Гесс. Иначе не сдвинемся с мёртвой точки.
— Хорошо, Гесс, — начала закипать я, чувствуя бесконечное раздражение и нарастающее желание сделать что-нибудь совершенно безумное. Расколотить напольную вазу. Желательно об эту твердокаменную башку. Плеснуть водой из стакана прямо в это сурово-красивое лицо. Двинуть допотопным ридикюлем миссис Фредкин под колени и свалить с ног.
— Не фантазируй, — опасно сверкнул глазами Гесс, — Я тебе не Орландо.
Он что, мысли читать умеет?!
— У тебя всё на лице написано, — ответило на мой немой вопрос это чудовище в образе мужчины. — Сейчас нужно о другом думать, а не о том, как ударить побольнее или сделать очередную глупость.
Тонкая струна в моей голове лопнула. Центр, отвечающий за терпение, отказал, как тормоза на скользкой дороге.
— Ненавижу. Ненавижу всех, кто бесконечное число раз указывает на пресловутую глупость. Всю жизнь приходится бороться и доказывать и в конце концов оставаться глупой безмозглой пустышкой, — я начала говорить холодно и всё равно вспыхнула, выпаливала слова горячечно, выплёскивая на мужчину давно накипевшее.