Она нырнула в дверь, за которой, по подсчётам Диона, скрывалась её собственная спальня, и вышла оттуда со свертками белого полотна и плотной тёмной шерстяной ткани. Сгрузила это всё на стол и застыла, о чём-то размышляя. Затем отмерла и принесла очередной короб. В этом были нитки, иголки, тесьма, ножницы и мерная лента. Со дна Эли достала грифельную доску и положила её рядом с собой на стол. Сказала Диону:
- Стой смирно, не вертись, а то криво выйдет.
А затем началось действо, которое напугало Диона до заикания.
Ведьма взмахнула рукой и мерная лента змеёй выползла из коробки. Под взглядом Элидии эта ожившая тряпица с делениями бросилась на принца и для начала обвилась вокруг его талии. Он стоял, замерев, даже дышать боялся, а Эли подошла, посмотрела на ленту и сделала запись на грифельной доске. Затем лента спустилась на бёдра и поелозила там, очередной раз вгоняя парня в краску. Ведьма снова записала мерку.
Когда мерная лента наконец угомонилась и снова уползла в короб, Диону уже не нужны были никакие обновки. Он молился про себя всем богам, чтобы эта пытка поскорее закончилась, и радовался, что не обмочился со страху. Вот была бы срамота!
Эли села за стол и стала быстро что-то считать, а затем показала Диону рисунок выкройки с обозначенными размерами. Объяснила: так как предметы должны были быть совсем простые, отдельной выкройки на бумаги не требовалось.
После этого Дион помог разложить полотно на столе и ведьма снова прищелкнула пальцами и что-то пробормотала.
Следующий акт этого захватывающего действия состоял в том, что ножницы сами резали ткань, а иголка носилась туда-сюда, сшивая полотнища. Не успел Дион глазом моргнуть, как пара белья была готова. Эли протянула ему рубаху и штаны.
- Иди примерь. Надо посмотреть, ладно ли я скроила. Если всё в порядке, сделаем тебе ещё комплектов шесть. Но это потом. Сейчас тебе нужны нормальные штаны. Так что мерь скорее, если нижние штанцы придутся впору, то тут же и верхние пошьём. Согласись, что в подштанниках щеголять неловко.
Дион и без этих слов чувствовал себя не в своей тарелке. Действительно, он полдня разгуливал перед посторонней женщиной, пусть и простолюдинкой, в нижнем белье. А что было делать? Ещё повезло, что и рубаха, и штаны были достаточно плотные, его собственные шились из батиста и кружев, в них он действительно чувствовал бы себя голым.
Схватив готовые вещи, он опрометью бросился в отведённый ему закуток и переоделся. Всё село как влитое. Если бы не простое, плохо отбеленное полотно, он бы сказал, что новое бельё сшито лучше, чем изготовленное королевскими белошвейками. Только вот показаться в нём Элидии было невозможно. Одежда с чужого плеча висела, кое-как скрывая его тело, а тут всё было обтянуто и выставлено на обозрение.