Ну, а затем подбежали наши астраханцы и генерал с ними поздоровался и объявил, что наши орудия у турок и он требует отнять их назад, на что тут же и последовало: «отнимем Ваше превосходительство»! Крюков мигом скомандовал атаку, ротные повторили и уже через минуту наши богатыри с громовым «ура» бросились на них в штыки и скрылись в дыму и огне. А я вдруг почувствовал, что у меня по всему телу пробежала дрожь, а на голове волосы встали дыбом — такое ужасное дело развернулось у меня прямо перед глазами. В итоге убитых в гренадерском корпусе оказалось 38 человек штаб- и обер-офицеров, да еще и нижних чинов 1200 человек, хотя убыль могла бы быть и больше, не подоспей подкрепление вовремя. Тут нам сообщали, что Осман-паша сдается и согласен на все, но приехать не может, потому что ранен. Ну, наш генерал к нему и поскакал. А тот, оказывается, находился прямо напротив нашей позиции, за мостом в шоссейной караулке, где и произошло их свидание и разговор о сдаче. Говорят, что Осман, находясь в мрачном состоянии, сказал ему, что по воле Аллаха все дни не равны: «день следует за днем, но нет двух похожих; один счастливый, а другой несчастливый». «Да, не будь он ранен, — подумал тогда я, — бой бы так скоро не кончился!» Да и генерал наш Ганецкий, видимо тоже так думал, потому что в своем рапорте, который тут же сел писать, выставил 12-й гренадерский Астраханский полк героем всего этого боя!
Только все это было уже потом. А тогда прямо на поле боя полковник Крюков, вдруг с чего-то взъелся на этого северо-американского офицера, и начал ему выговаривать за то, что его люди остались на месте, а не пошли в атаку вместе с гренадерским полком — мол, как это они могли так поступить?! Не поддержали товарищей по оружию!
— Да так, очень просто, — отвечает их командир, ничуть не смущаясь. — Мы подразделение «sharp shooters» — «метких стрелков» и это вовсе не наше дело ходить в штыковые атаки, да у нас и штыков-то нет.
— Это как же вы можете воевать без штыков? — спрашивает полковник, а тот ему все также спокойно отвечает: — У нас на винтовках стоят оптические прицелы, позволяющие уверенно поражать цель на расстоянии в две тысячи двести шагов и даже больше и это весьма хрупкий инструмент. Поэтому иметь на таком ружье еще и штык есть не что иное, как порядочная глупость.
Тут уж наш «Крюк» вспылил окончательно, да как закричит: — Вы как разговариваете с полковником русской армии!?
А тот ему в ответ и говорит, что как вы того заслуживаете, так и разговариваю, что вы не мой командир, а я не ваш офицер и к тому же чинами мы равны. Вы полковник российской императорской армии, а полковник армии Северо-Американских Соединенных Штатов, и по закону о вольных комбатантах считаюсь всего лишь вашим союзником, но никак не подчиненным!