«Места, конечно, диковатые, — объяснил ему сержант, с которым как военный с военным он сошелся ближе остальных пассажиров, — ближайший сеттльмент находится в десяти милях к югу. И вообще место это — граница, потому, что дальше уже идут земли индейцев. Но… с другой стороны, земля тут пока что ещё ничья и кто хочет и может, мог бы себе её тут немало присвоить. Вон там за холмами лес. Немного подальше уедешь — охота, что надо. Да и вообще, если кому-нибудь надо здесь скрыться, то лучше этих мест не найти. Тут тебя сам дьявол не сыщет!»
— Ну, значит, мне с братом это место как раз и подходит! — сказал Володя и попросил сержанта продать ему двух лошадей, несколько тюков сена, мешок овса, муки, ружье и сотню патронов. Тот был человек бывалый, удивляться ничему не стал и все это тут же Володе и выдал. При этом он честно его предупредил, что берет за все это дороже, чем оно стоит на самом деле.
— Придется делиться со своим полковым начальством, — объяснил он, — все же ведь это у меня не свое, а казенное и просто так на естественную убыль не спишешь.
— Кони у меня тоже, не больно, — продолжал признаваться сержант, — если вы в этом разбираетесь, но опять же — какие есть и с другой стороны на это посмотреть. Эта вот на вид невзрачная гнедая кобылка — настоящий квотерхос. Для работы на плантациях. А вот эта — чалая — сэддлбред, хороша для дальних переездов и очень вынослива. Зато ружьишко вам могу предложить самое что ни на есть отличное — настоящую винтовку Генри 44-ого калибра со скользящим затвором и магазином на пятнадцать патронов — ничего лучше и придумать нельзя. Ты можешь зарядить её в воскресенье и потом стрелять целую неделю. Проверена во время войны с мятежниками! За тысячу ярдов уложит бизона наповал. Ну не за тысячу, так за пятьсот-то уж точно, будете потом меня благодарить. Хотя, конечно, мысленно, потому, что встретиться-то вот так, лицом к лицу нам, скорее всего вряд ли удастся. Хотя кто знает?!
Володя передал сержанту деньги и крепко пожал ему руку на прощание. Затем он перевел по сходням своего закутанного в одеяло «брата» с парохода на берег, и они вдвоем побрели наверх, к своему новому дому, где решили на какое-то время укрыться от закона, надеясь, что рано ли поздно, но закон про них позабудет!
* * *
— Теперь послушай же, белый человек — друг индейцев, о том, что со мной приключилось весной того года, когда наш клан Пятнистого Орла устроился зимовать неподалеку от форта. Зима была холодной и снежной, но зато весна наступила быстро, а половодье было очень сильным. Мы, мальчики, придумали себе интересную, но опасную забаву — кататься на проплывающих мимо льдинах. Чтобы никто из взрослых нас не увидел, мы ушли подальше от нашего лагеря и от форта, и вооружились длинными шестами, прыгали на проплывающие льдины и затем плыли на них, словно на каноэ вдоль берега. Конечно, это было опасно, однако не более опасно, чем скакать на полудиких пони, охранять лагерь от степных волков или же помогать взрослым в охоте на бизонов. Как и всякий папуз — индейский ребенок, я всегда делал что хотел, ну а испытывать своё мужество у нас у всех было в обычае. Среди ватаги сверстников я был самый старший и мне, естественно, хотелось показать, что я ещё и смелее всех остальных.