Пока смотрел на будущего правителя одной шестой части суши даже не заметил, как молчание затягивалось. Мне пауза неудобств не доставляла, в отличие от княгини – только обратив на нее внимание, я ощутил взрывную гамму чувств – от настороженной опаски до раздраженной злости.
Ух ты! Княгиня то и не знает, что говорить.
Не знаю, какие аргументы приводил фон Колер, но Анна Николаевна наступила на горло собственной песне – в буквальном смысле слова, и вызвала меня для того, чтобы извиниться. Но сделать это сейчас просто физически не может, не в силах перешагнуть через себя.
Устроившись в кресле поудобнее, я положил руку на столешницу и дробным перестуком выбил ритм имперского марша из звездных войн. Вместе с княгиней вздрогнули одновременно.
Она – от удивления моей наглости. Я – от запаха денег. Звездные Войны, Гарри Поттер, Оттенки серого – в этом мире ничего подобного нет, и это же золотая жила! Золотая жила, для разработки которой нужны деньги, и немалые – тут же осадил я себя. Забыли пока, к тому же далеко не факт, что популярные в моем мире истории выстрелят здесь.
Кстати, хорошо, что не стал углубляться в размышления, подвиснув совсем ненадолго – судя по виду и эмоциональной ауре, выстрелить в меня уже была готова сама княгиня.
Да, я бы подобному поведению у себя в кабинете и сам был не рад.
Ладно, раз сама она говорить не может – явно не зная, как начать, придется ей помочь. Обиду я запомнил, записал и забыл – при случае верну, сейчас же мне открытый конфликт не нужен.
– Четырнадцать, почти пятнадцать лет я жил в Волынском протекторате и знать не знал о том, что Войцех Ковальский – мне не отец, а назначенный опекун.
Говорил я медленно, глядя над плечом Анны Николаевны. Она смотрела прямо на меня, внимательно слушая.
– Всего три дня назад бойцы специального подразделения армии Конфедерации спасли меня от смерти и вывезли с территории протектората. Почти сразу у меня состоялась беседа с высокопоставленными чиновниками из Собственной Его Императорского Величества канцелярии и Федеральной службы безопасности Российской Конфедерации. В ходе беседы я узнал, что Петр Алексеевич Юсупов-Штейнберг – мой биологический отец.
Княгиня – внешне, сохраняла невозмутимость. Но ее эмоции бушевали огненным смерчем – словно гоночный болид, перевернувшийся на скорости триста километров в час.
– Тайный советник от канцелярии и специальный агент ФСБ в беседе со мной были заинтересованы в том, чтобы я выбрал организацию, под эгидой которого буду служить государю-императору, – кивком показал я на портрет монарха, висевший рядом изображением цесаревича.