Сегодня будильник особенно жесток ко мне — не успеваю я сомкнуть глаз, как этот нахал разрывает тишину и вырывает меня из сладкого мира снов. Сил шевелиться нет, да и желания, признаться, тоже. Голова тяжелая, веки еле-еле разлепляются, и то приходится прищуриваться, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. Теперь, главное, не рухнуть обратно на подушку, а то усну и больше никогда не смогу проснуться.
Собрав все свои силы, я сажусь на кровати, потирая лицо ладонями. Как же раскалывается голова и хочется спать. Давненько пробуждение не было для меня таким болезненным.
Долго сижу, смотря в одну точку. Кто я и что должна сделать? Какие вообще у меня планы на день? Куда-то идти нужно? Что-то решать? Ах, да. Работа. Беру телефон и смотрю на время. Восемь часов и пять минут.
А выходить мне когда из дома?
Сегодня мне в к десяти, так что в десять нужно уже выдвигаться, пока доеду, пока то да се.
Шумно вздохнув, я свешиваю ноги с кровати и широко зеваю. Взгляд натыкается на матрас, расстеленный на полу: одеяло скомкано, подушка смята, будто на ней кто-то совсем недавно спал.
Только кто?
Ах, да. Назаров. Я же разрешила ему переночевать у меня. Вот только куда он делся? Ушел что ли, пока я спала? Ну, и слава Богу. Хлопот меньше.
Тело ломит, когда я встаю и лениво плетусь в сторону выхода. Останавливаюсь возле зеркала и несколько секунд вглядываюсь в отражение. Это точно я? Почему у меня такое жуткое выражение лица, словно я всю ночь охотилась на девственниц и приносила их в жертву?
Поправив непослушные волосы, я выхожу в коридор и лениво плетусь в сторону кухни с ядовитым желанием умереть, чтобы не идти ни на какую работу. В прочем, такие мысли посещают меня каждое утро, и это не является исключением.
Ничего не подозревая, я широко зеваю, смахивая навернувшиеся в уголках глаз слезы, и захожу на кухню, но в дверях мне приходится замереть, потому что передо мной предстает картина, которую я меньше всего сейчас готова видеть.
Костя Назаров сидит за столом в моей черной широкой футболке (со стороны и не скажешь, что она женская), в его руке кружка с чаем, при чем тоже моя, волосы растрепаны, а на губах играет улыбка. Я точно вчера вечером зашивала ему ножевое ранение?
Но это не самое главное во всей этой картине, потому что напротив Кости сидит мой отец, и он тоже улыбается, словно перед ним старый знакомый, которого он сто лет не видел.
То еще зрелище.
Парень, который отправил сына депутата в кому, мило болтает со следователем, тем самым, что ведет это дело. Ситуация довольна комична, если бы не вселяла в меня ужас.