– Я ведь на работе! А моя работа позволяет даже в замочную скважину подглядывать, – достойно ответил Сергей Петрович.
– Здравствуйте, Сергей Петрович. Рады вас видеть.
– Здравствуйте, только я не знаю, рад ли вас видеть или нет, – честно признался Воронков. – Во что вы опять вляпались? Рассказывайте, как оказались в этом кабинете?
Он сел в рабочее кресло Ларисы и взглядом смерил нас по очереди, меня и Алину. Взгляд был тяжелый и колкий, и смотрел он на нас так, будто напротив него сидели не мы, живые люди, а картонки, которые следует гвоздями приколотить к стенке. Мне сразу стало не по себе. Сколько лет мы знаем Воронкова, сколько лет он знает нас, и каждый раз разыгрывает перед нами одну и ту же сцену, где главную роль играет прожженный мент, подозревающий любого гражданина или гражданку в злостном правонарушении. А в чем, скажите, мы виноваты? Только лишь в том, что неприятности липнул к нам, как мухи на клейкую ленту. Мы и сами не рады, а что поделаешь? Такова жизнь – кому-то кнут, кому-то пряник. Но надо отдать должное Воронкову – в конечном итоге он меняет гнев на милость и помогает нам выпутываться из разных скверных историй.
Алина прижалась ко мне и, не отводя глаз от Воронкова, тихо заговорила:
– А может, ему все рассказать? Все-таки свой.
– Где ты видишь своего? Смотри, как он на нас смотрит, волком тамбовским. И что, интересно, ты ему собираешься рассказать? – сквозь зубы прошипела я.
– Как что? Что мы не виноваты. Это все он. Африканец.
Я мысленно чертыхнулась: «Черт возьми! Казалось бы, обо всем договорились, а она опять за свое. Похоже, африканский божок на кого-то несчастья насылает, а у кого-то последний ум отбирает».
– Не вздумай. Мигом окажешься в психбольнице.
– Тоже выход, – пробурчала Алина.
– Ну да, сумасшедших не судят.
– О чем вы шепчетесь? – поинтересовался Воронков. – Может, все же начнете говорить правду?
– А мы еще вообще ничего не начинали говорить, – заметила Алина.
– Тем более. Лучше начните с чистосердечного признания, – нагло улыбнувшись, посоветовал Воронков.
– Вы что же думаете, это мы пристрелили Ларису? – спросила я.
– Очень хорошо, – невпопад ответил Воронков. – Начнем с того, откуда вы знаете Ларису Красину?
– А что хорошо? – не поняла Алина.
– Разве ты не догоняешь, он хочет перевести на нас стрелки, – мою голову осенила интересная догадка, и я, стараясь подражать ментовскому лексикону, стала излагать свою мысль: – Тут типичный «глухарь» вырисовывается. По всему видно, убийство заказное. Стреляли с улицы или с чердака дома, что напротив. Не исключено, убийца бросил где-то неподалеку оружие. Если оружие оставили на месте преступления, и притягивать за уши не надо – убийство заказное. Такие раскрываются редко. А план раскрываемости преступлений никто не отменял. Верно, Сергей Петрович? Нам с Алиной Николаевной все понятно – вы хотите, вы хотите… – Я запнулась, мне самой не верилось, что Воронков может зачислить нас в преступники.