Уязвимость в его голосе кольнули ее снова, возвращая слезы. Она вспомнила фотографию в его офисе.
— Что насчет девочки с фотографии с тобой?
Он потер подбородок и зажмурил глаза.
— Кара, у нее была опухоль головного мозга. Мы, эм, стали хорошими друзьями. Я испортил ее, — сказал он с усмешкой. — В течение нескольких дней, после того как мы подружились, я научил ее таскать дополнительный десерты с кухни и как кататься на скейтборде по больничным коридорам.
Она попыталась улыбнуться, хотя по ее лицу текли слезы. Она стерла их, когда перестал говорить, чтобы сделать глоток.
— Ты знаешь, как обращаться с дамами, — попробовала она пошутить.
Он подарил ей небольшую полуулыбку.
— Она была там намного дольше меня. В ней было особенное... — его голос затих, и он опустил взгляд. — Вроде того, что есть в тебе. Тепло, особенный свет. Думаю, я еще в детстве научился принимать хорошие решения в этом плане, — сказал он с коротким смешком. — Я попросил ее выйти за меня замуж, пока мы ели контрабандное желе в детской комнате отдыха.
Она уставилась на него, потеряв свой голос, уже зная, что он скажет дальше, хотя и не хотела слышать этого.
— Что же она ответила?
Уголок его губ изогнулся вверх.
— Она согласилась, но только после того как я умолял ее целую неделю. Помимо этого, мне пришлось подкупать ее желе каждый день.
Она тихо рассмеялась, представляя их вдвоем.
Его улыбка исчезла, и он допил остатки алкоголя.
— Но, эм, Кара не выздоровела.
— Мне жаль, Итан.
Он кивнул, смотря вниз.
— Браслет?
Еще один кивок.
— Она отдала его мне, когда меня выписали из больницы.
Она не собиралась снова плакать. Не собиралась, хотя и считала это самым милым поступком в мире. Мысль о маленьком Итане, справляющимся с раком с безразличными и холодными родителями, разбивало ей сердце. Та версия себя, которую он показывал миру, не была настоящей версией этого мужчины. В нем были чувствительность и сострадание, от которых болело ее сердце.
— И молитва?
Он со вздохом провел рукой по лицу.
— От медсестры Энни. По всей видимости, я любил контролировать все, даже в тот момент своей жизни. Я устраивал допросы врачам и медсестрам и постоянно волновался за Кару. Я фактически сводил с ума себя и весь медицинский персонал.
— Могу представить, — сказала она с натянутой улыбкой.
— Одной ночью Энни пришла в мою палату и отдала мне этот листочек. Она попросила меня прочитать его вслух.
— И?
— Я не понял его. Я сказал ей, что не верю в бога. Мои родители не верили в бога. Поэтому я просто подумала, что молитва была милым жестом, и поблагодарил ее.