— Я сожалею, Мария Александровна. Владислав Николаевич воспользовался кое-какими связями, чтобы стать единственным обладателем этого произведения… М-да. Показываю ее вам, конечно же, не из садистских побуждений…
«Конечно же!»
— А для того, чтобы привести в нужное эмоциональное состояние, дать понять, к чему могут привести необдуманные действия, или даже простая случайность, типа вашего побега из больницы. К настоящему моменту вы уже тоже могли бы быть мертвы, как на том настаивал господин Чеботарев, чему вы, несомненно, были свидетелем.
«Несомненно!»
— Поплачьте. Так будет лучше.
— Спасибо… — откашлялась, потому что голос показался мне совершенно чужим. — Спасибо, пожалуй, пока что воздержусь.
— Ну что ж… — взгляд задумчивый, оценивающий. — Тогда к делу. Как вы уже должно быть догадались, в Болшево нашей целью был ваш сын, а не вы. Так что ваше появление поначалу показалось более чем нежелательной помехой, но потом, поразмыслив, я пришел к выводу, что это даже к лучшему. Сейчас мальчик спит, но когда проснется, ему будет психически комфортнее, если рядом будет мать. Да и нам так меньше забот, согласитесь. Вы, я уверен, постараетесь убедить его, что послушание и тихое, разумное поведение будут для него много полезнее, чем, скажем истерики и буйство. Дети… — мгновенная гримаса пробежала по его лицу. — Конечно, мы можем справиться и без вас, Мария Александровна, прошу иметь это в виду, если вам вдруг захочется совершить какие-нибудь неуместные действия. Однако хочу предупредить — всякий ваш поступок будет немедленно отражаться не только на вас, но и на ребенке. Надеюсь все понятно?
— Продолжайте.
— Да, собственно, это почти конец моей небольшой речи. Мы с Владиславом Николаевичем доставим вас с мальчиком в известное нам место, где передадим с рук на руки Аслану Уциеву. Он ждет только ребенка, так что ваша судьба будет зависеть от него и многих уже независящих от меня причин.
«Аслан!»
— Я же предупреждал вас, Мария Александровна!
Это уже Чеботарев. Ненавижу! Дрянь!! Падаль! Оба ничего не ожидали, успокоенные моим внешним спокойствием и рассудочностью, а потому, лишь когда я уже вцепилась в толстую рожу мерзавца, Кощей пришел в движение. Он отодрал меня от визжащего Болека и с силой отшвырнул в сторону. Однако, нападая на ФСБешника, я не только хотела чисто по-бабски разодрать ему физиономию, меня интересовала его кобура, и к тому моменту, когда я отлетела в сторону, пистолет уже был у меня в руке.
Плюхнувшись на пол, я больно ударилась плечом об угол какой-то то ли тумбы, то ли шкафчика, и естественно плечо, которым я приложилась, было правым! Рука мгновенно занемела. Я успела снять с предохранителя и дослать патрон, но и только. Пуля с визгом отлетела от стены где-то над головой Чеботарева, мгновенно рыбкой нырнувшего на пол, а в следующую секунду Кощей уже выворачивал мне руку, пытаясь отобрать оружие. Я выстрелила еще несколько раз, но уже чисто случайно — всякий раз пули летели в разные стороны, не причиняя мерзавцу никакого вреда. Вскоре я была побеждена и прижата к спинке дивана костлявым, но поразительно сильным телом этой холоднокровной сволочи. Подавив последние всплески моего сопротивления, он поднялся, одернул пиджак, поправил узел галстука, а потом, коротко размахнувшись, залепил мне звонкую оплеуху.