— А ведь я помню этот случай… И парня помню, — это Ильченко. — И о романе его с Аней Суриковой знали… Нет, с ее смертью все чисто. Действительно утонула. Сердечный приступ. Свои же врачи из нашей больницы, в которой она и работала, вскрытие делали. А что касается парня… Это ведь ты его нашел, Миша?
— Нет. Ника. Он тайгу просто-таки чует. Сам не могу понять, в чем тут суть. Ведь не слышит ничего, а даже если лист с дерева падает, может сказать с какого и который… Ну ладно. Не о том. Короче, нашел его он. Притащить не смог — сил не хватило. Ему тогда ведь едва четырнадцать стукнуло. Сходил за мной. Лежал этот парень возле дороги, под откосом. Словно из машины его выкинули, или сам выпрыгнул. Лицо все изорвано. Просто месиво. Рука сломана, несколько ребер. Кулаки все в ссадинах — по всему видать, легко он им не дался…
— Кому им? — почти шепотом спросила я, и Панкратов с Ильченко переглянулись.
— Да кто ж его знает, голуба моя? Одно тебе скажу, по дороге той только в одно место и добраться-то можно, и место то хитрое. Федеральной собственности. Если ты что понимаешь, то разберешь, что это может значить посреди тайги-то. Да, место такое есть… Только никто не знает, что там на самом деле. Вроде как дурдом для особо буйных. Для маньяков там разных и прочих душегубов. Только в народе шепчутся, что не так там все просто. А народ — он хоть дурак и приврать любит, но и зря болтать тоже не станет. Во-от. Что, испугал?
— Да не то чтобы… — я поежилась, внезапно представив себе, что могло таиться в подводных омутах и глубинах спящей памяти Ивана…
Почему-то вспомнилось лезвие широкого кухонного ножа, со свистом рассекающее комнату, чтобы через мгновение глубоко вонзиться в стену. Шеф Райбек… Тогда я, дразнясь, назвала Ванечку так. А может, следовало иначе? Нет! Нет! И еще раз нет!!! В конце концов, он прожил в моем доме, рядом со мной достаточно долго, чтобы я поняла главное — он добрый. Сильный и добрый. Что же делали с ним в том загадочном месте? Почему изуродовали так, что, по сути, уничтожили человека… Слава богу, не личность. Личность его оказалась сильнее всех несчастий. Я любила его. Может быть, кому-то это покажется глупым, но для меня это решало все.
— Я-то поначалу тоже заопасался, но потом… Не бросать же его, полумертвого, в тайге! Забрали. Вызвали вертолет. Перевезли в больницу. Он все это время без сознания пробыл. Потом заявили в милицию — ну вроде надо. Те потыркались, потыркались — не знают, кто такой и откуда взялся. Никто о парне не спрашивал, не интересовался, о пропаже не объявлял… Стали ждать, когда он сам о себе что-то рассказать сможет, а до поры поставили посты надежные у дверей и под окнами — вдруг да правда маньяк какой, оклемается и перережет всех.