Едва Кондратьев прощается и уходит, мне тут же звонит отец.
— Маша-простокваша. Споем?
— Споем.
— Тогда так: ты начинаешь, я заканчиваю.
— Давай.
— Ну так тогда сама и давай!
Даю:
— Спит Розита и не чует,
Что на ней матрос ночует.
Он:
— Вот пробудится Розита
И прогонит паразита.
Я:
— Там, где раньше тигры срали,
Мы проложим магистрали.
Он:
— Ну это ты, Маш, загнула. Сейчас, погоди… Ага! Вот тебе:
Всем назло, едрена мать,
Сибирью будем прирастать.
Все! Меняемся! Теперь я начинаю, ты заканчиваешь. Вот тебе для начала:
Вышел дядя на крыльцо
Почесать свое яйцо.
Я:
— Старо!
Сунул руку — нет яйца!
Так и грохнулся с крыльца.
И все, хватит, пап!
Он:
— Ну еще разик! Ладно? Вот слушай:
Под горой стояли трое:
Он, она и у него.
Я:
— На горе собака воет,
Под горою — ничего.
— Чего — ничего?
— А того. Ничего — и все тут.
— Ты халтурщица, Машка-промокашка!
— Я замученная жизнью работающая женщина.
— Ндэ? И давно работаешь?
— Один день.
Смеется.
— Тогда действительно тяжело. А где?
— Да представляешь мне мой бывший тренер протекцию составил. В кино позвали консультантом по мото-трюкам.
— Маш!
— Да нет, пап, я сама делать ничего не буду. Только советы давать. И так три месяца.
— Смотри не перетрудись. На советах-то это запросто, — опять смеется, но с заметным облегчением.
— А ты где? Что-то телефон недоступен был…
— Мы перебазировались.
— И куда?
— Совсем близко от тебя будем. Есть такой город — Валдай.
— Пап! Да это ж вообще здорово получается! Съемки-то этого самого фильма, где я советы давать буду, как раз под Валдаем и будут проходить.
— Ну видишь как все складывается!
И правда — просто все к одному! Как здорово, что меня нашел этот самый Евгенчик Сидорчук! Смогу не просто увидеться с папой, но даже съездить в цирк, поболтать со всеми, кого знаю с самого детства…
Если бы еще поехать туда с Егором…
* * *
До Валдая добираюсь поездом. Вместе со многими другими членами съемочной группы. На вокзале нас встречает заказанный еще из Москвы автобус — жуткая развалюха советских времен. Он-то и доставляет нас до гостиницы. Не Редисон, конечно, но жить вполне можно. По крайней мере «удобства» не в коридоре, а у каждого в номере.