Дальше уже не слушаю. Дальше мне уже совершенно не интересно. Дальше мне бы срочно остаться одной, быстро-быстро подумать и позвонить. Федька сказал Егору, что тем двоим, что меня бить хотели, звонили с телефона Яблонского. Егор сообщил о том же мне. Но ведь я сама-то так и не видела телефонного номера, про который шла речь! Что как это не личный номер Ивана, а один из тех семи, про которые мне только что рассказал Евгенчик?
Звоню Федьке.
— Федь, помнишь ты пробивал телефонный номер, с которого звонили тем двоим, что на меня напали?
— У меня, Маш, склероза пока нет. Анька, правда, в этом иногда сомневается, но я-то сам точно знаю.
— Федечка, а ты, случаем тот телефончик не помнишь? Или, может, записал где?
— Маш! Ну ты за идиота-то меня не держи! Ясен пень записал. И к материалам следственного дела его приобщили.
— Продиктуй. Или смской пришли.
Сопит. Насторожился.
— А тебе, голуба-душа, зачем?
Обрисовываю ситуацию. Тихо ругается. Потом через какое-то время принимается диктовать. Ну точно — это какой-то совершенно незнакомый мне номер, который не имеет ничего общего с тем телефоном, на который я всегда звоню Яблонскому… Сообщаю об этом. Федька ругается уже громко.
— Значит, у кого, говоришь, эти телефоны?
— Да, считай, у всех! Воспользоваться ими может практически каждый желающий.
— Дерьмово…
— Как быть?
— Да хрен его знает, как тут быть. Стрелок твой вон тоже от непоняток коленце выписал…
— Какое еще коленце?
— А такое. Не по телефону обсуждать, вот какое.
— Он в Москве?
— Нет. Носят черти…
— Про «Корп-Ин…»
— Говорю же — не по телефону.
Возвращаюсь на площадку и первым делом натыкаюсь на взгляд Яблонского. Хороша б я была, если бы вчерась все-таки влезла к нему в номер с бельевой веревкой и своими вопросами… Мне становится так стыдно, что лицо мое заливает жаром. Наверняка стала красной, как рак. Еще не хватало! Яблонский продолжает сверлить меня тяжелым взглядом, и я трусливо предпочитаю борьбе бегство.
В гостинице по-прежнему пусто и тихо. Поднимаюсь на свой этаж, открываю дверь в номер и чуть не вскрикиваю от неожиданности, когда мне навстречу с кровати поднимается Егор. Обида на него за то, что так и не появился рядом, когда был так нужен, за то, что так и не перезвонил, так и не разделил со мной боль, которую мне причинила смерть отца, вспыхивает с новой силой. Что ему теперь-то нужно?
Так и спрашиваю. Пожимает плечами независимо.
— Новостями поделиться хотел.
— Хорошими или плохими? Если плохими, то можешь сразу выкатываться. Мне плохих надолго хватит.
— Мне очень жаль, Маш, что так вышло с твоим отцом…