Заглянув матушке в глаза, я увидела в них немой вопрос. Улыбнувшись, как можно более радостно, я подсела к ней ближе и обняв за талию, тихонько произнесла:
— Все хорошо матушка, не переживай, со мной все хорошо… — женщина прижав меня к себе руками сильнее, стала гладить мою голову.
— Что Сения сказала?
— Знахарка сказала, через месяц к ней приехать, учиться… — от этих моих слов матушка начала громко всхлипывать и спросила:
— Да, как же? Она же сама сказала через лето токмо, а теперь вдруг, через месяц… Что случилось то с чего она свое решение поменяла?
— Говорит, что я какой-то силой напиталась и времени у нас откладывать обучение, больше нет. Потому ждет меня в праздник Ейко у своей избушки с вещами.
Матушка на это ничего не сказала, просто продолжала сидеть и гладить меня по голове. В объятьях этой доброй женщины, я чувствовала себя спокойно, было странное ощущение будто я вернулась домой и ничего плохого со мной не случится. За то время, что я здесь нахожусь, она успела стать для меня настоящей матерью. По-другому свои ощущения я охарактеризовать не могу. Конечно неизвестно, как бы она отреагировала, зная, что ее дочка мертва, а я просто заняла освободившееся место. Но разрушать и без того хрупкий покой этой прекрасной семьи, я не возьмусь. Пусть остается все, как есть и эти прекрасны люди верят, что я их маленькая дочка и сестра. И мне и им, так будет лучше.
— Ты голодная? — спросила меня матушка нежно.
— Угу. — пробормотала я, пригревшись в ее объятьях.
— Пойдем, накормлю тебя… — сказала женщина, поднимаясь со мной на руках.
Мы прошли за печку и матушка, усадив меня на лавку, наложила в миску каши и поставила передо мной на стол, подала ложку, плеснула молока в стакан и села рядом, наблюдая за мной, о чем-то размышляя, нахмурившись. Боянка бегала по горнице, собирая обед для мужчин: то выбегала на улицу, то возвращалась в избу. Позавтракав, я поблагодарила матушку и сестру, которые в этот момент принялись ставить хлеб и варить обед, сползла с лавки.
Встав на ноги я поняла, что теперь точно смогу ходить как все. Это ощущалось, на каком-то подсознательном уровне. Я уже больше не чувствовала такого напряжения в мышцах и держаться вертикально, стало очень легко и даже приятно. Как будто сейчас мне вспомнилось, что-то давно забытое… Но, чтобы лишний раз не рисковать, я все еще придерживаясь за лавку, сделала от нее пару шагов и отпустив, убедилась в своем предчувствии. Матушка, в этом момент обернувшаяся на меня, прижала руки к лицу и пытаясь сдержать всхлипывания, расплакалась, как-то счастливо и горько одновременно. Сестрица заметив матушкину реакцию, обернулась ко мне от печи, в которую ставила хлеб и осев на стоявшую рядом с ней лавку, пробормотала: