После обеда мне стало значительно хуже. Холгер не отходил от меня не на шаг, тихо кляня себя за то самое озеро, к которому привёл в ночи. А ещё что не оставил ни одного антибиотика, истратив всё на ногу Николая.
Мы с ним удалились в ту часть пещеры, где было наше импровизированное ложе из веток и листьев. Для удобства Хол зажёг факел, который мы прихватили из тех, что были у озера. Но мне было всё равно. Глаза закрывались и по-прежнему бил озноб. Похоже, я действительно простудилась.
— Не переживай, всё будет хорошо, — произнесла, коснувшись лица оборотня. Сейчас я сидела у него на коленях и, прислонившись к широкой груди, слушала биение сердца любимого.
— Обязательно будет! — подтвердил шеатар, поймав мою руку и прижав её к своим губам. — Юль, прости за то, что не сберёг!
— Поцелуй меня, — попросила я, не желая дальше развивать эту тему. Приподняла голову, чтобы взглянуть в лицо Холгера. Была хорошо видна вся та гамма чувств, что отражалась на дорогом мне лице. Он переживал. Наверное, поэтому поцелуй получился очень нежным, неторопливым. А впрочем, пока нас не нашли, спешить было совершенно некуда.
Спасатели появились поздно вечером, когда местное светило почти скрылось за горизонт. Шеатар задолго до приближения людей услышал их шаги и предупредил нас. Мы спрятались. Лишь когда среди прибывших, разглядели капитана и Вику, вышли из своего укрытия.
Вы когда-нибудь обнимались со своими коллегами, чувствуя, как переполняет радость и облегчение, что возможные беды уже позади? Я — да. И совершенно не стеснялась своих эмоций.
— Подружка! — воскликнула Вика, тиская меня, словно котёнка. Потом резко отстранилась, заглядывая в мои глаза, — Юль, что с тобой? Да ты вся горишь!
Вот не люблю такие моменты, когда я оказываюсь центром внимания. Все прибывшие тут же посмотрели на меня, кто со вниманием, а кто-то просто с интересом. Капитан тут же оторвался от Николая, подошёл к нам.
— Елагина, — удручённо вздохнул Танер, протягивая к моему горячему лбу свою огромную пятерню, — и как тебя угораздило? Твой отец мне голову оторвёт!
В ответ раздался предупреждающий рык ирбиса. И Джеймсу Танеру не нужно было пояснять, что он означал. Поэтому мужчина мгновенно убрал свою руку. Оцелот прекрасно понимал, чем ему грозит прикосновение к чужому. Мне показалось, что капитан лишь еле заметно втянул в себя воздух, напряженно всматриваясь в меня. Неужели… О, нет! От меня что, пахнет Холгером Лейфом? Как описывается в книжках? Я ничего не имею против запаха своего шеатара, просто, если каждый оказавшийся рядом со мной оборотень будет принюхиваться…