— А, ну такое бывает. На всё воля Всевышнего, — осенил себя крестным знамением Герард. — Кива, эта иноземка… Ты присматривай за ней. Как и что она делает, чем поит Ирмгарда, какие порошки даёт.
— Хозяин, вы к чему это? Госпожа такая добрая и внимательная.
— Так нужно, Кива. Помни об этом. Обо всём будешь докладывать мне.
— Как скажете, хозяин, — состроила удивлённую гримасу женщина, глядя в спину уходящему мужчине.
* * *
Поела, теперь можно поспать. Как в мультике про Дюймовочку. Постель так и манила. Наташе показалось, что подушка слегка подпрыгнула, приглашая её. Какое «спать»? Пора давать больному антибиотик. Осторожно выглянув в коридор, девушка прикрыла за собой дверь. Не хотелось ни с кем встречаться. Сдерживая себя от желания перейти на бег, устремилась к комнате Ирмгарда. Постучав в дверь и не услышав ответа, тихонько её приоткрыла, заглядывая внутрь.
Кива сидела у кровати вице-графа и что-то пела, аккомпанируя себе на… лютне! Наташа сразу же вспомнила картину Караваджо «Юноша с лютней».
Парень лежал с закрытыми глазами и казался спящим. В комнате стояла духота, пронизанная едва уловимым дымным запахом с горьким привкусом тления. Кормилица повернула голову и, прекратив игру, вскочила, приветствуя иноземную госпожу.
— Как он? — подошла к кровати Наташа.
— Я приходила за вами, госпожа, но вас не было. Наш молодой хозяин очнулся, — глаза женщины счастливо блестели.
— Я была в кабинете господина графа.
Ирмгард, слыша тихие возбуждённые голоса, открыл глаза. Возле его ложа стояла кормилица, радостно охая, и девица. Не совсем понимая, что происходит, он переводил глаза с Кивы на незнакомку. Это её он видел ночью в зыбком колышущемся пламени свечи! Это его Ангел! Он резко подался вперёд, едва не падая с ложа, жадно пожирая деву широко открытыми глазами.
Кива успела выставить перед собой руки, удерживая его в постели:
— О! Разве так можно! — журила она Ирмгарда. — Вам нужно лежать.
Наташа, сев на край кровати, мило улыбаясь, мягко проговорила:
— Не беспокойся так, пожалуйста. Тебе ещё нельзя резко двигаться — рана может открыться, — заметила, что глаза у него пронзительно голубые, как и у его отца.
— Я так благодарна вам, госпожа, за моего мальчика, — зашмыгала носом кормилица. — Вы спасли его… Всевышний наградит вас, — всхлипнула она, утирая краем передника повлажневшие глаза.
Вице-граф замер. Он понимал незнакомку! Она говорила по-немецки, но речь была странная. Да разве это главное? Она, его Ангел, здесь, рядом! Ирмгард разволновался.
Кива поднесла к его губам кубок с водой, уговаривая отпить. Он, не спуская глаз с девицы, послушно отпил. Если бы ему сейчас дали яда, он бы даже этого не ощутил. Её бездонные глаза цвета глубокой морской волны смотрели прямо в его душу, завладевая ею.