Герард упал на ложе, закрывая глаза. А сам-то хорош. Чем лучше того насильника в лесу? Не сдержался. Мерзко. Гадко. С девчонкой решил совладать. Ослеп, захлебнулся жаждой обладания, похоть застила разум. Стало стыдно, что не пожалел спасительницу своего сына, отвёл в подвал. Лично.
А она лжёт, выкручивается… Непокорная…
Оправдание себе ищешь? Забыл, что добиться желаемого можно не только кнутом, а и лаской? Понять её нужно было, а не рубить с плеча. Ничего, посидит, одумается, сговорчивее станет.
Душа болела и стонала, словно чуя беду.
* * *
— Хозяин, — Франц нерешительно заглянул в кабинет, — вы мне… это… велели отнести в камору еду для иноземки.
Бригахбург обернулся, вопросительно уставившись на мальчишку. Тот замолчал, опустив глаза. Всегда весёлый и подвижный, сейчас он не был похож на себя.
— Ну, — нетерпеливо подогнал его мужчина.
— Так она… это…
— Франц, что? — терпение иссякало. В душу ледяной струйкой просачивалась тревога. — Отказывается есть?
Лицо мальчишки исказила гримаса боли.
— Она преставилась.
— Кто преставился? Франц! — рыкнул он. — Говори яснее!
— Та, красивая иноземка… умерла.
— Да чтоб тебя… — Герард быстро вышел из кабинета, чуть не сбив мальчишку, топтавшегося за дверью. — Почему ты так решил?
Он пожал плечами, отворачиваясь, устремляясь за хозяином, едва поспевая за ним.
Одиночные факелы освещали длинный коридор подвала. Пахнуло сыростью. Сквозняк принёс запах кислых огурцов. В другом крыле на нижнем уровне располагались кладовые.
Дверь в камору была открыта настежь. Возле разбитой глиняной миски с фасолью, не обращая внимания на приближающихся людей, сидела крыса и неторопливо поедала бобы.
— Убью Руперта, — пробубнил его сиятельство, зацепив ногой откатившийся оловянный кубок.
Грызун, оторвавшись от еды, неожиданно свалившейся ему неизвестно откуда, сверкнув красным глазом, нехотя скрылся в темноте соседнего узкого прохода.
Сняв со стены факел, Бригахбург вошёл в камору, освещая перед собой пространство. За спиной слышалось участившееся громкое сопение Франца.
Иноземка лежала у двери на боку, неловко подвернув ногу и прикрыв голову руками.
Передав факел мальчишке со словами: «Свети ниже», Герард с замиранием сердца присел возле неё на корточки. Перевернув её на спину, склонился, всматриваясь в бледное лицо с тёмными кругами под глазами, приоткрытые распухшие искусанные губы серого цвета. На подбородке засохла струйка крови.
— Всевышний… — только и смог выдавить он, чувствуя, как земля уходит из-под ног, как крупная дрожь охватывает тело. На плечи навалилась тяжесть, пригибая к земле, толчками выкачивая воздух из лёгких.