— Вкусно. Тысячу лет не ела, — откусила крупный кусок, смачно жуя и облизывая губы с растаявшим на них шоколадом.
Видя, что сиятельный колеблется, не спуская глаз с её губ, нетерпеливо подтолкнула его руку:
— Быстрее, а то растает.
В её голову колоколом ударил хмель и настроил на легкомысленно-шутливый лад. Приятная волна прошлась по напряжённому телу, расслабляя.
— Ну вот, а вы боялись.
— Откуда у тебя это? — не выпуская бутылку, Бригахбург перебирал разбросанные предметы.
Похоже, вишнёвая настойка его тоже шибанула по мозгам. Девушка загадочно улыбнулась:
— Ешьте и наслаждайтесь, больше никогда нигде подобного не попробуете. В вашем магазине такого нет.
Выпитое спиртное будоражило кровь, сметая препятствия из страха и скованности, раскрепощая, придавая дерзости и бесшабашности.
— А это что? — Герард держал за носок шлёпанец.
— Хм, — облизала шоколадные пальцы Наташа, уже не заботясь о стерильности: внутри всё продезинфицируется! Пытаясь перехватить ёмкость из рук мужчины, отметила его пристальное внимание к её губам.
Граф неожиданно нервно — уже более уверенно — глотнул из бутылки. Прозрачная жидкость на редкость быстро веселила. Никакого сравнения с его крепкой медовухой! Откуда такое у иноземки?
— Э-э, — девушка уцепилась в горлышко, ловко завинчивая его крышкой. — Это моё. У вас есть своё вино. Его и пейте. — Рванула бутылку на себя: — Я вам только попробовать дала.
Его сиятельство покачал головой, усиливая хватку.
— Женщинам пить нельзя.
— Ага, я вижу, как здесь у вас нельзя, — ухватила она за пятку шлёпанец и хлопнула им по пальцам наглеца, сжимающим горлышко, одновременно вырывая сосуд. — Зачем тогда мне давали флягу с вином?
От неожиданной боли, пальцы мужчины разжались.
Наташа, бросив «китайца», прижала бутылку к животу:
— Господин граф, вы ведь не станете отнимать последнюю радость у сироты?
Склонив голову к плечу, невинным взором смотрела на него. В глазах, цвета сочной весенней хвои, плясали чёртики.
Герард молчал, заворожено глядя в её ведьмовские глаза. Рука тянулась осенить себя крестным знамением. На шлепо́к следовало бы отреагировать, но… Хмель приятной волной расслаблял тело, давая мыслям совсем иное направление. Её огромные глазищи манили в пропасть. Он стоял на краю этой пропасти и боялся шелохнуться, зная, что возврата не будет. Удивительно, но ему нравилось это чувство опасной тревоги и радости одновременно. Запрокинув голову, он рассмеялся:
— Всевышний, откуда ты свалилась на мою голову?!
Опустил глаза с пунцовых щёк иноземки, рассматривая выбившуюся прядку волос на её шее, скользя ниже, на часто вздымающуюся грудь.