— Не дождётесь, — зажала в зубах протянутую палочку, демонстрируя белые красивые зубы.
Герард и Бруно — особо не церемонясь — схватили её за руки. В их глазах яркими жёлтыми сполохами отражался отблеск костра.
Наташа дёрнулась, вырываясь, и, толкнув графа в грудь, промычала:
— Руки убрали!
Бригахбург, ухмыляясь, уставился на бунтарку, подзывая жестом стражников: с факелом и с флягой.
Девушка, понимая, что от неё требуется, уцепившись мёртвой хваткой за край телеги, опустила голову. Широко открытыми глазами, исподлобья, она наблюдала за происходящим, видя перед собой лишь чьи-то ноги, обутые в грубые кожаные тапки, перетянутые толстыми шнурками.
Чувствовала, как ковыряются в голове, надавливая и промывая рану, как её щиплет, как струится спиртное и тяжёлыми каплями срывается в мятую траву под ногами. Тело ныло в ожидании боли. Сердце, замерев на мгновение, сорвалось на сумасшедший ритм, сбив дыхание.
Хотелось убежать в лес, к чёрту, к медведю, никого не видеть и не слышать.
Хотелось умереть ещё раз.
Кто-то из мучителей рыкнул, и горячие руки крепко ухватили её за плечи. Показалось, что в голову с размаху всадили огромный гвоздь. Наташа вздрогнула. Зубы впились в дерево. От запаха палёной шерсти и горелой плоти её вырвало выпитым вином на чьи-то ноги. «Так тебе и надо, — подумалось злорадно, отстранённо, — не будете издеваться над бедной сиротой».
Странно, но слёз не было. Только злость на этих дремучих, забытых богом людей. Их бы в её время! Да в кресло стоматолога! С каким бы удовольствием она посмотрела на их лица!
Картинка всплыла тотчас…
Девушка выпрямилась и, вскинув голову, хрипло рассмеялась. Взглянув в лицо побледневшего графа, опешившего от неожиданности, с вызовом выгнув бровь, сипло сказала:
— А вы как думали? Я буду биться в истерике и слёзы лить? — обвела всех горящим ироничным взглядом, продолжая громче: — Что уставились? Не видели такую? Посмотрите, пока имеете возможность. Варежки свои закройте. — В наступившей тишине провела пальцами вокруг рта, показывая, как его надо захлопнуть.
Натянуто улыбаясь, уже тише, обратилась к застывшему воину со штукой вроде клейма в руке, предполагая, что это и есть орудие пытки:
— Спасибо.
Выдернула из рук другого воина флягу, глотнула из неё, сдерживая желание содрогнуться:
— Всё, спектакль закончен! Всем спасибо!
Развернулась и, с достоинством взобравшись в телегу, с головой накрывшись накидкой, стремительно сорвалась в разверзнувшуюся пропасть.
Она не слышала, как с её лица отвернули накидку, ощупывая голову и прислушиваясь к учащённому дыханию. Как у костра вспыхнул оживлённый разговор — явно обсуждали её. Слышался нестройный гул голосов, удивлённые возгласы, смех. Затем всё стихло.