Вздор. У меня и хвоста нет, но на хвосты смотреть не хочется. И окруживших меня царевен мужское отличие не вводит в ступор, его изучают с интересом и легким будоражащим недоумением, не более. Так смотрят на инструмент, необходимый для полезного дела, или на любимый гаджет — без трепета и обезволивающего смятения. Когда будет нужен — взволнует, в другое время пусть лежит в сторонке и ждет очереди. Надо — позовут. Почему так не получается у меня и вообще у всех мужчин в отношении женских прелестей?!
— Помнишь обо всем, что здесь говорилось? — Брови Варвары сурово сошлись и выпрямились в линию, точно ладонь у полицейского, который отдает честь перед тем, как обвинить в свершенных непотребствах.
Клара кивнула:
— И хочу, чтобы все произошло как можно скорее.
А виноват во всем — я. Именно мои невидимые посторонним развлечения нарушили спокойствие царевны, именно они поменяли знак ее желаний на противоположный. Интересно, предусмотрен ли у Варвары такой поворот? Если да, то — нет слов, одни междометья. Даже страшновато: что еще содержалось в том сценарии? Что если это действие — не последнее, и по окончании неуемная компания не перейдет еще к чему-то? Хотя — к чему? Куда дальше-то?!
Думаю, эти найдут куда. Вспомнилось мелькнувшее недавно среди прочего:
— …тело каждой женщины, — объясняла Варвара, — не похоже на другие, поэтому единых правил не существует, задаются лишь направления. Не только внутрь, — последовал укоризненный ответ что-то изобразившей жестами Ярославе. — Если упрощенный до безобразия мужской организм имеет единственную зону удовольствия, то у нас их неимоверно много, они разбросаны и по поверхности тела, и внутри. Шея, грудь, живот, внутренняя поверхность локтей, коленей и бедер, запястья, поясница, ступни, пальцы ног… У некоторых даже макушка!
— А вот это? — Ладони Феофании постучали по налитой упругости тыла.
Звуки разнеслись звонкие и веселые, как сама вызвавшая их к жизни царевна.
— И это, причем по-разному: у одних поглаживанием, у других поцелуями, у третьих — похлопыванием или поркой.
— Что?! — Руки Феофании отдернулись, будто ошпаренные. Она даже зачем-то подула на них.
— Существуют люди, которым это нравится, — с усмешкой подтвердила Варвара.
— И когда нас наказывают плетьми, им это как нежданная порция десерта? — возмутилась Феофания несправедливостью жизни.
— Только в другом месте, — хохотнула Любава.
Антонина угрюмо осведомилась:
— А среди нас есть такие?
Девичьи головы повертелись, старательно выискивая что-то глазами, извилины загудели, прокручивая известные факты и стараясь припомнить неправильную особь по каким-то случайным деталям прошлого.