Кто хотел спать, уже легли, остались только неисправимые романтики, которые не желали тратить бесподобную ночь у костра на обычный сон.
— Как хотите, — сказал я, укладываясь с краю протянувшегося по поляне ветвяного лежака.
Благодаря его размерам сегодня не будет тесно. И холодно не будет, спасибо костру.
Замечательно. Я закрыл глаза.
Или не замечательно? — пытался оспорить вредный организм, но его глупые поползновения я задушил на корню.
Разбудили безумные ощущения. Царила ночь. Все уже спали. Почти все. Лежавшая ко мне спиной Варвара притерлась круглой мягкостью. Физиологический ответ ей передавался отлично, но, так и не ощутив радостного психологического, этого встречного движения, душевно-чувственного порыва, она грустно отодвинулась. Донесся вздох.
— Причина во мне? — вопросил едва слышный шепот. — Ты именно меня не хочешь?
— Хочу, — убито сообщил я. — Но люблю другую.
— Разве это мешает?
— Категорически. Отвергает саму мысль.
— А Антонина? Вы разве не…
— Не.
— Но вас так долго не было.
— Мы — не, — жестко повторил я. — По тому же поводу. Любить можно разными местами. Я предпочитаю сердце.
Она ничего не сказала.
— Обижаешься? — Я с дружеским сочувствием пожал ее плечо. — Не надо. Ты же ни при чем.
Варвара резко повернулась:
— Вот это и обидно.
Помолчав, она глухо прибавила:
— Прости, я не обижаюсь.
И, еще тише, практически неслышно:
— Завидую.
Она закрыла глаза. И я закрыл. Как оказалось, ненадолго.
Все это произошло почти только что по меркам нормального человека. Здесь, увы, таких не водилось. Не минуло и нескольких часов, а меня распяли на земле, прижали всем, чем прижалось, и измывались, устроив пытку удовольствием. Кто бы сказал еще вчера, что такое возможно. Я бы посмеялся. Ха-ха. Думаете, не смешно?
Согласен. Совсем не смешно.
Я лежал, раскинув руки подобно человеку с рисунка Леонардо да Винчи, и принимал судьбу как есть. Она весьма странно, но приемлемо принимала меня, хотя и неприемлемо, но это уже мои заморочки, до которых захватившему власть большинству дела не было.
Варвара пресекла благие намерения Антонины и некоторых других, кто тоже выразил взглядом понимание и сопереживание.
— Мы собрались ради себя, а не ради него! — возмущенно вещала преподавательница, распрямляясь в пояснице и вновь перенося вес на мои бедра. — Наш урок — на тему брать, а не давать, к теме и вернемся. Какие можете назвать поверхностные способы?
Мысли обо мне мгновенно вылетели из головок, как попугайчики из открытой клетки, запорхали, заголосили — цветные, но схожие. Разные, но не настолько, чтоб. За кем-то повторяемое вечно выдававшие за свое.