«Ты глупый. Ты встречаешь по одежке, а провожаешь по уму — как все. А меня нужно воспринимать как огромную лестницу. Ты видел только первую ступеньку. Теперь ты чувствуешь вторую. А знаешь, сколько их там еще? И каких?!»
Я догадывался. Вот только куда ведет эта лестница?
Включение третье
Ефросинья
Боже, как давно это было. В другой жизни. В той жизни, которая «до», то есть пару часов назад. Костер потрескивал, тени сушилок с развешанной одеждой колыхались на рваном холсте окруживших деревьев, вызывая у человека с богатой фантазией дрожь и трепет. Если такие были, то сейчас дрыхли без задних ног. Сон скосил царевен, как комбайн затесавшиеся в пшеницу ромашки. Постиравшиеся, накупавшиеся и «полетавшие» с помощью меня и Варвары, все отключились, счастливо утонув в листве общего лежака. Рядом посапывала Варвара, так и не дождавшаяся от меня взаимности. Уснула не определившаяся с новым отношением ко мне Антонина, разомлевшая после озерного рандеву. Где-то во тьме в переходящих доспехах на голое тело стояли на часах три царевны, в том числе — невероятная Марианна, еще не провалившаяся под землю и пока мне совершенно посторонняя и безразличная. Остальные зарывались в листву или жались друг к другу, лежа дугообразным рядком, как лучики от солнышка костра. Чудесные живые лучики. Развешанные рубахи и штаны работали опахалами.
Тягучее давление внизу живота выпихнуло меня в ночь. Уже из охватившего мрака я заметил, как вслед за мной поднялся еще кто-то. Понятно, та же ерундистика, по-научному — физиология. Долго в холодной воде сидели. Теперь набегаемся.
Чтоб не смущать, я отошел подальше. Полил деревце. Но едва сделал шаг обратно, как наткнулся на подкарауливавшую ученицу.
Глаза-бусинки как у мышки. Жгучий взгляд. За впалыми щеками прячутся две нити мелких зубчиков, похожих на клыки неутоленной молодой вампирши. Крупный лоб выставлен чуть вперед, напоминая обиженного теленка, только хилого, будто его второй месяц кормить забывали.
— Ефросинья? — узнал я. — Ты за мной следила?
— Хочу поговорить.
Прикрывавшаяся, несмотря на тьму, руками, она ждала ответа. Словно от этого зависела жизнь.
Я присел на корточки, сложив руки пониже живота. Указал на место рядом. Опершись о землю, худенькая царевна опустилась на крепко сведенные колени, затем ступни поочередно вытянулись пальчиками назад, и весь вес переместился на выставившиеся кверху пятки. Даже проминаться нечему было. Тем не менее, тщедушное тельце гордо выпрямилось. Свободно ниспадающие каштановые с рыжиной локоны, во тьме тоже темные, занавесили грудку.