Богомолов постепенно приходил в себя. Когда мы вернулись, он уже сидел и с удивлением поглядывал на Оуэна, продолжавшего лежать на земле в той же позе, что и раньше. Сам Федор Петрович очень удачно скатился с лестницы — без ушибов и царапин.
— Что это с ним? — спросил Богомолов, тыкнув коротеньким пальцем в сторону хозяина гостиницы.
— Это вы постарались, — отозвался Зорькин.
— Я?!! Как?!!
— Когда падали, с ног сбили.
— Я падал? А почему я падал? — испугался за себя совершенно ничего не помнящий Богомолов. — Что со мной, Саша?
— Амнезия, — констатировал Саша и направился к хозяину гостиницы, чтобы уже ему оказать первую помощь как пострадавшему.
Джону Оуэну слегка полегчало, и хотя он все еще продолжал лежать на спине, в его состоянии наметился определенный прогресс. Ему удалось приподнять руки и положить их себе на грудь, на тот случай, если эти странные люди захотят пройтись толпой по лестнице, они ведь не смотрят вниз и могут запросто отдавить не только ноги, но и все остальное. Оуэн еще хотел свернуться в калачик, подогнуть под себя ноги, а еще лучше отползти подальше от этой чертовой лестницы, но сил на этот маневр у него уже не осталось. Он беспомощно заскулил и заплакал.
Саша наклонился к Джону, раздвинул веки, посмотрел в мокрые от слез глаза, потом взял в руку запястье, посчитал пульс, быстро прощупал ноги на предмет перелома и успокоил присутствующих:
— Сильнейший стресс. А так с ним все в порядке.
— Мистер Оуэн, — Алина склонила над пострадавшим улыбающееся лицо и по-английски спросила: — Как вы себя чувствуете? Вы меня помните?
— Я вас всю жизнь буду помнить, — прошелестел Оуэн и сжался в комок, как будто его собирались бить.
— Да, у него сильный стресс, — авторитетно подтвердила Алина. — И на фоне этого стресса судороги. Посмотрите, как он скукожился. Мистер Оуэн, мы вас сейчас перенесем, не волнуйтесь.
— Нет, — заорал хозяин гостиницы, — Я сам, сам. От вас, русских, надо держаться далеко, очень далеко. Чем дальше, тем лучше. Не трогайте меня руками.
Алина хотела перевести, но я ее остановила, мне и так было понятно, о чем вопил Оуэн, как, впрочем, и всем остальным.
Вечером мы собрались неполным составом в столовой. К столу не спустилась Лиза и Богомолов. Лиза опять спала, а Богомолову, догадываюсь, было стыдно посмотреть нам в глаза. Ну да это и хорошо, может, не будет впредь так напиваться.
— Такое количество жратвы?! — воскликнул давно протрезвевший Зорькин — Это у нас что? Обед или ужин?
Если бы мы знали! Поди разбери, что у нас сейчас было: то ли запоздалый обед, то ли ранний ужин. Во всяком случае, на столе стояли и супница с бульоном, и какой-то запеченный рулет, подгоревший ростбиф, салат, масло и джем, который, как правило, в обед не подают.