В комнате воцарилась тишина, которую нарушали только тяжелые, уверенные шаги Ворона:
— Уйдите. Все. Вон отсюда! — последние слова проорал, и присутствующие кинулись к дверям. В комнате остались четверо: я, Ворон, примерзший к стулу мужчина — кормилец лярвы и эта пакость.
— Гелла, тебе лучше тоже… уйти!
Я бы и рада, да ноги не держали. Почему-то отказали именно сейчас, хотя я и до этого встречалась с нечистью, и даже вступала в мелкие стычки. Но сейчас все было по-другому.
— Гелла? — он на мгновение повернулся. В черном взгляде полыхало пламя.
Оценив ситуацию, Ворон вздохнул:
— Тогда хоть зажмурься… И ты тоже, — выплюнул в сторону замершего на стуле мужчины.
Несчастный дышать боялся после того, как вещи стали летать по комнате.
А лярва собирала силы. Она темнела, как грозовая туча, разве что молниями не искрилась. Они сорвались с пальцев Кира. Щелчок, пасс руками, и ошметки того, что было демонической тварью, стекают по стенам, быстро превращаясь в темный дым. А сам Ворон, подняв стул, устроился на нем верхом, сложив руки на спинке:
— Теперь с тобой поговорим. Полегчало?
Мужчина сжался под тяжелым взглядом, но все-таки кивнул, пусть и неуверенно.
— Ты как?
— Жива!
Тело жаловалось, когда я поднималась на ноги и шла к креслу, стараясь не наступать на растворяющиеся куски лярвы. Ну вот какого черта я согласилась с идеей Ольги поучаствовать во всем этом шабаше? Сидела бы сейчас дома, писала очередной роман… Нет же, больше славы богу славы! Что поделать, пиар никогда лишним не бывает, тем более в литературе, где такая бешеная конкуренция!
На мои стоны никто внимания не обратил. Только «пострадавший» вжал голову в плечи, и то, больше от страха, чем от чувства вины. Это он напрасно. Судя по всему, Ворон собирался объяснить ему, в чем тот неправ. Наверное, это нужно было самой сделать, но сил не было. Поэтому я просто устроилась в жестком кресле так, чтобы тело не сильно болело.
— Что это было? — испуганный вопрос вызвал усмешку.
— Тебе же говорили — лярва!
— А где она теперь? — мужчина затравленно озирался по сторонам.
Точно! Он же ничего, кроме летающей мебели не видел!
— По стенам размазана, — хмыкнула прежде, чем заговорил Ворон.
— И что? Вы её уничтожили? Да? Она больше не вернется?
Шептал он беззвучно, одними губами, а на лице отражались эмоции: от острого неприятия к шальной надежде.
— Вернется! — вердикт Ворона даже меня приморозил к месту.
— По-почему?
— Потому! — Кир не говорил — плевался. — Лярвы — пиявки. Они человеческими эмоциями питаются, и чем ты больше завидуешь или злишься, тем толще паразит!