Я не люблю живопись. Когда я начал понимать, что 115-балльный барьер мне не преодолеть, я от отчаяния обошел почти все выставки в городе. Любовь к искусству считалась одной из характерных особенностей граждан сектора Б, и я пытался обнаружить ее у себя. В общем, я осмотрел все картины, скульптуры и инсталляции в городе и понял, что стадионы и боулинг мне действительно ближе. К слову сказать, Фред, который честно таскался со мной потому, что в тот период вообще везде таскался со мной, безостановочно ныл, что его тошнит от всей этой мазни, но с его 179 баллами это было неважно.
Практически не останавливаясь, я прошел несколько пустых залов. Лишь в одном из них на скамеечке перед абстрактным морским пейзажем сидел старичок.
Мне хотелось побыть одному, и я для верности миновал еще пару выставок, несколько раз повернул и, похоже, оказался в зале очень современного искусства — большой светлой комнате с панорамными окнами и колоннами. С картин на меня смотрели, причем именно смотрели, треугольники, ломаные линии и пятна. Нет, я этого никогда не пойму. Мои 114 баллов точно не рассчитаны на такое.
Я медленно обошел всю экспозицию, но из всех работ мне понравилась лишь одна — на ней за частоколом желтых и оранжевых линий, раскинув руки в стороны, кружилась девушка с глазами и улыбкой Камилы. Надо же, даже кисточка косички есть — такой фиолетовый изогнутый сноп в самом углу полотна.
Если не вдумываться, почему улыбка располагается поверх глаз, было даже мило. Я поймал себя на том, что улыбаюсь портрету.
— Ну, вот уж не думала, что ты интересуешься искусством, — услышал я за спиной насмешливый голос.
Я обернулся. Опершись спиной об одну из колонн, прямо на полу сидела Татьяна — моя, теперь уже бывшая, одноклассница. Я никогда ее особо не любил, и все наше общение сводилось к «привет» и «пока».
Татьяна была художницей и всячески старалась подчеркнуть свою принадлежность к богеме — носила кучу украшений, немыслимые длинные юбки, томный скучающий вид. Она дружила с Камилой с первого класса, еще когда была обычной шатенкой в джинсах и футболке, а не жгучей брюнеткой с кольцом в носу и тараканами в голове. Пожалуй, Камила — единственный нормальный элемент в жизни Татьяны.
Должно быть, она уже сидела тут, когда я вошел, но я не заметил ее из-за колонны. Не могу сказать, что был рад видеть Татьяну.
— Не особо, я больше футбол люблю, — ответил я на ее саркастическое замечание.
— А чего тогда тут забыл? — Татьяна и не думала вставать со своего места, и мы перекрикивались сквозь расстояние метров в пятнадцать.