— Иди сюда, хватит играть в недотрогу. Ты ведь хочешь не меньше моего. У меня все болит по тебе, Рита. Хватит бегать, отрицать, строить из себя девственницу… ты ничем не сможешь меня удивить. Я как никто знаю кто ты на самом деле…
Ян наклоняется и поднимает меня как пушинку с дивана, выпрямляется держа меня в объятиях, мои ноги машинально обвивают его бедра.
— Да, вот так. Именно то, чего я так ждал…
Его лицо все ближе, Ян проводит кончиком языка по моим губам. Меня словно горячей волной обдает. Как бы не хотелось отрицать, я испытываю безумно острое желание, к Яну Морозову. Несмотря на все ошибки и общее уродливое прошлое. Хочу его оттолкнуть, но мужские губы становятся еще настойчивей, поцелуй еще более страстным. Его горячий язык врывается в мой рот, сокрушая, упиваясь сопротивлением.
Ненавижу его, точнее хочу ненавидеть и все равно отвечаю на поцелуй, сама не понимаю как это выходит. Обвиваю руками его шею и льну к нему, отвечаю на поцелуй сначала робко, подрагивая и всхлипывая, но с каждой секундой меня все сильнее захватывает жажда, и вот уже мой ответ жадный, требовательный, равный по силе. Мы буквально пожираем друг друга.
Ян отрывается от моих губ и несет меня по лестнице на второй этаж, в спальню. И все это время стискивает в объятиях так сильно, словно боится, что начну вырываться. Едва переступив порог комнаты с большой широкой кроватью, ставит меня на ноги и сдирает платье. Проводит руками по моим плечам, по выпирающим ребрам, стискивает талию. Делаю шаг назад, получается — к постели, Ян наступает, я пячусь, пока не спотыкаюсь… и падаю на кровать навзничь.
— Рано, — удивляет меня Ян. — Встань. Хочу, чтобы ты меня раздела. Иди сюда.
Это оскорбительная игра, тогда почему меня прошивает желание от его слов? И руки сжимаются в нетерпении. Приподнимаюсь на постели, сглатываю. Я тоже хочу этого. Коснуться его. Снять с него одежду… расстегнуть ширинку.
Неуклюже встаю с постели и послушно подхожу к нему. Ян молчит, внимательно разглядывает меня. Мои руки осторожно касаются его предплечий… стаскиваю с них пиджак, и он падает на пол. Трясущимися руками расстегиваю пуговицы на его рубашке.
Дышу странно, неровно, мне не хватает дыхания, особенно когда его голая волосатая грудь оказывается передо мной… И шрам на боку… тот самый о котором рассказывала его тетя. Шрам от меня… что едва не убил Яна. Провожу по нему кончиками пальцев. Как завороженная не могу оторвать взгляд.
— Тебе нравится? Красиво? — криво усмехается Морозов, указывая на шрам.
— Нет, — мотаю головой. — Мне больно видеть это. Ужасно больно. Если бы ты знал, как я ненавижу себя за все, что причинила тебе…