— Батюшка, я считаю, что ты можешь подождать меня в Руании. Здесь ты мне помочь ничем не сможешь, а внизу тебя ждут важные дела, ты и так довольно надолго выпал из реальности из-за наших вечных переездов. — зная, что это решение верное, но батюшка колеблется, я тихо добавила: — Я прошу тебя, дай мне шанс начать быть самостоятельной.
Он принял мой последний довод и согласился на скорый отъезд, ибо погода с каждым днём становилась все хуже и опасней для спуска с горы.
Долгие слезливые прощания — не наш с папенькой конек, следующим утром мы крепко обнялись, папа поцеловал меня в лоб, щёлкнул по носу и строго сказал:
— Будь умницей, Белка Эни! Жду тебя внизу!
Я хмыкнула ему в ответ, а потом мы развернулись и каждый пошел своей дорогой.
Сделав несколько шагов, когда расстояние не позволило бы услышать мои слова я прошептала:
— Люблю тебя, па! — вдруг ветер смилостивится и донесет мои слова?
Папочка очень в редких случаях зовёт меня Белкой Эни, я сама попросила его в восемь лет не обращаться ко мне подобным образом, поскольку почувствовала себя взрослой девушкой, которой не пристало быть какой-то там белкой! Не солидно, знаете ли! И вот сейчас сердце маленькой девочки Эни тоскливо сжалось… Ничего, я со всем справлюсь, не будь я Аннабель Суонг!
* * *
Дни в Обители проходили под лозунгом: развиваем дух и тело. Первый развивался исключительно длительными медитациями, в чем я была не особо сильна.
Я в принципе не понимала, как можно расширить своё сознание настолько, чтобы в голове не было ни одной мысли. У меня же в голове жил целый рой, и каждая мысль жужжала надоедливой осой ежесекундно сменяясь на новую. Спокойствие и сосредоточенность не мое.
Вторая часть дня посвящалась развитию тела, и если Себастьян занимался борьбой на мечах, то мне в этом категорически отказали без объяснения причин, хотя я знаю, что вообще женщины имели допуск к занятиям. Мне же было предложено ухаживать за грифонами, поначалу я безумно радовалась и хвасталась перед Яном, но потом я узнала, что входит в понятие "ухаживать". В общем, я вся такая утонченная и благородная убирала грифоновы стойла со всеми исходящими из них (грифонов) последствиями. Но в самих животных я души не чаяла, и даже за все время практики мне удалось договориться с наставником о полёте на этом чудо-звере, что было не положено по морально-этическим принципам, ибо грифоны не транспорт, и не средство развлечения, а братья наши меньшие! Но и двух раз для меня было достаточно, будет что внукам рассказать.
Через месяц моих бесполезных медитаций, наверное магистр почувствовал всю мою безнадежность, мы перешли наконец к магической практике. Ну как перешли… Меня перенаправили медитировать не в белую комнату, а сад. Теперь я должна была сосредоточиться не на пустоте, а на окружающих меня вещах: дуновении ветра, плеске воды, тепле огня и силе земли. Это выходило гораздо лучше, и спустя какое- то время, я почувствовала, что и мысли мои стали чище. Так бы сразу меня и посадили в сад, а не комнату для душевнобольных, извините, для медитации!