Кваскви стукнул пятками, насмешливо салютуя, и пошел к тропе среди деревьев, ведущей к главному зданию. Кен попытался схватить меня за руку, но его ладонь замерла в воздухе, словно он передумал.
«Да, зараза. Будто я позволю тебе после того шоу при Совете».
Лицо Кена стало смягчаться, меняться, его скулы округлились, глаза стали чуть больше. Его нижняя губа стала полнее. Я не могла отвести взгляда от той губы, несмотря ни на что, хотела коснуться ее, провести по ней пальцем, как по струне укулеле.
— Твое лицо не сработает на мне, кицунэ.
Кен вздохнул, сунул руки в карманы куртки.
— Совет не позволил бы баку гулять по Токио, если они не могут им управлять.
Слова имели смысл, но они не были бальзамом на раны, которые он нанес моему сердцу. Выдал мое имя, скрывал от меня тайны, не защитил меня. Но эта жалкая попытка загладить вину не закончилась.
— Они помогут Акихито, — сказал он на английском. — Они не помешают нам связываться с Иными, которые могут помочь тебе понять, какой ты можешь быть даже со своей человеческой половиной.
Я могла думать только о том, как целую ту пухлую нижнюю губу. Это не означало для Кена то, что значило для меня. Почему он не сказал мне, что он — хафу? И почему дал фрагмент, что был ему ближе сна про лес? Я думала, тот фрагмент сна означал, что он был без сложностей. Ха.
— Потому что тебе они с этим помогли? Уже понял, чем ты можешь быть со своей человеческой половиной, Вестник?
Грустный взгляд, румянец — я хотела хоть какую-то реакцию. Но он гневно стиснул зубы, мышца бешено дергалась, его глаза из молочного шоколада стали жженым эспрессо за миг. Мой желудок трепетал. Ощущение было как перед бурей, окутало меня зудом.
— Я всегда знал, какой я, — медленно сказал он.
Мой телефон завибрировал в кармане, стал жутко каркать. Кен нахмурился, а я вытащила его.
— Что? Я вставила сим-карту, которую мне купила Марлин, пока была в лимузине.
— Скажи, что это не рингтон Кваскви.
— Это не крики синей сойки.
Я ответила. Голос Кваскви был спокойным:
— Акихито говорит, что должен остаться тут с леди. Он хочет, чтобы мы шли в отель без него.
Кен качал головой.
— У тебя есть номер Кваскви? Даже у меня его нет.
Я отмахнулась.
— Ты его в это втянул, — Кен связался с Кваскви, потому что нам нужно было убежище для папы, когда Хайк и Улликеми собирались использовать любого члена моей семьи, до которого дотянутся.
— Не дуйся, Кен, ты знаешь, что я тоже тебя люблю, — весело сказал Кваскви из телефона.
— Дай мне папу.
— Она вся ваша, — услышала я Кваскви на фоне, а потом голос папы. — Мне спокойнее рядом с Юкико-сан.