— Позвольте поговорить с папой. Когда он проснется, я задам ему те же вопросы.
— Да, но он может спать еще часами, — сказал Бен. — А ты не спишь, и ты здесь. Кен написал две минуты назад. Он в Мориоке. Нам нужно сделать это.
Мурасэ улыбнулся, но глаза его были полны медленно движущихся потоков горя.
— Пора тебе встретиться с Черной Жемчужиной.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
— Папа отчаянно хотел избежать этого, — сказала я.
— Хераи бросил сой долг. Он ушел, — сказала Бен. — Ты тоже отвернешься от страданий древнего?
— Эй, вы вообще ничего обо мне не знаете, — сказала я. — Так что отвали.
Мидори коснулась руки Бен. Мурасэ допил чай.
— Придется простить пыл Бен. Восьмерное зеркало долгое время жило с болью Черной Жемчужины. Ты поймешь, когда увидишь ее.
«Я могу это сделать. Я могу решать, кому помочь. И разбираться, кто прав, а кто ошибается. Но сначала мне нужен кофе».
— Может, сначала выпьем кофе?
Мурасэ моргнул. Бен фыркнула, но не дала себе ощетиниться как еж.
Я не могла взять папу с собой. Он очень боялся Жемчужины. Я пробовала сон Пон-сумы, и от этого фрагмента доверяла ему, хоть не верила Мурасэ и Бен. Я посмотрела на тихого юношу, сидящего на коленях с прямой спиной.
— Ты проследишь, чтобы с моим отцом ничего не случилось, пока я с ними?
Мурасэ ответил:
— Тебе понадобится Пон-сума. Тебя устроит забота Мидори? Она — обученная медсестра. Даю слово, с ним ничего плохого не случится, пока тебя не будет, — он протянул ладонь на столе. — Если хочешь попробовать мой сон и узнать, говорю ли я правду, я не против.
— Нет, спасибо. Это не лучшая идея.
Он убрал ладонь и сдвинул кустистые брови с тревогой. Я тоже не была рада. Но то, что он предлагал это, уже многое значило. Все смотрели на меня, вес невысказанных надежд и волнение Бен будто песком терли мою кожу.
— Смотрите, чтобы я потом не пожалела, что поверила, — сказала я. Я пыталась звучать грозно, а похоже было на мольбу. Мидори стала устраивать папу удобнее, ведя себя как бабушка.
Пон-сума, Мурасэ и Бен повели меня к черному небольшому седану. Пон-сума сел за руль. Мы поехали по улицам с жилыми домами, где женщины в фартуках вешали простыни на балконах на вторых этажах, а старики виднелись в ухоженных садах за решетчатыми бетонными стенами. Мы добрались до Шотенгай, обрамленной магазинами и немного устаревшими кафе. Пон-сума маневрировал на крохотной парковке между клумбами цветущих кактусов и сиреневым экскаватором. Бен не прекращала давать указания и комментировать, пока Пон-сума не вздохнул с раздражением.
— Уймись, кицунэ.
— Это моя машина. Я должна быть за рулем, — сказала Бен.