Малуэн ринулся к ней, словно хотел ударить.
— Что он тебе сказал? Повтори, что он тебе сказал!
— Луи! — простонала жена.
— Да говори же, черт тебя возьми!
— Он ничего не сказал. Я убежала.
Малуэн глубоко дышал, и взгляд его отяжелел, как бывало в кабачке, когда в воздухе пахло дракой.
— Ты сказала об этом жандарму?
— Нет, — чуть не плача, ответила Анриетта.
Он посмотрел на ключ и снова взорвался:
— Выходит, ты его заперла?
Ответить Анриетта уже не посмела. Она только кивнула и подняла руки, чтобы прикрыться от ударов.
Малуэн задыхался. Ему надо было что-то сделать, не важно что, лишь бы дать разрядку нервному напряжению, и первой жертвой стала трубка — он изо всех сил швырнул ее на пол, и она раскололась, как яйцо.
— Гром небесный! Ты заперла его в сарае?
Одной трубки было мало, и г-жа Малуэн, следившая за угрожающим взглядом мужа, поспешила убрать суповую миску.
— Гром небесный! — повторил он.
Все могло случиться, но такое! Человек из Лондона заперт именно в его сарае!
— Что ты собираешься делать, Луи?
Он схватил ключ и засунул его в карман.
— Что я собираюсь делать?
Да он и сам не знал. Но, чтобы их припугнуть, ухмыльнулся:
— Слушайте! Во-первых, вы обе будете молчать, понятно? Я не потерплю, чтобы ко мне приставали с расспросами. А теперь занимайтесь своими бабьими делами.
Тяжело ступая, он прошел через коридор, снял с вешалки фуражку и распахнул дверь. Дождь стал мельче, но чаще. Уже через несколько шагов по щекам и рукам у него побежала вода. Он не подумал, что надо взять старую деревянную трубку, и теперь ему нечего было курить.
Не пройдя и пятидесяти метров, он заметил жандарма, который стоял на краю скалы неподвижно, как часовой. Дальше виднелось море, зеленое с белыми полосами. А совсем вдалеке, на фоне безграничного неба, темнело пятно — дым ньюхейвенского парохода.
— Привет! — бросил Малуэн, заложив руки в карманы и остановившись на краю обрыва.
Он мог позволить себе такую бесцеремонность: железнодорожник не ниже рангом, чем жандарм, и тот, посмотрев на форменную фуражку, понял это и по-приятельски ответил:
— Привет!
— Что-нибудь стряслось?
Малуэн делал вид, что смотрит на море, но косился в сторону сарая, крыша которого, наполовину из рифленого железа, наполовину толевая, находилась прямо под ним.
— Ищем какого-то англичанина, — вздохнул жандарм, поворачиваясь в сторону города, где при хорошем зрении можно было разглядеть часы на морском вокзале.
— А, так это англичанин.
У жандарма на уме было одно — когда его сменят, и Малуэну стало противно. Ему хотелось поболтать подольше, наговориться всласть: он понимал, что прячущийся в сарае человек услышит их. Начинался прилив.