Ясно, что она тоже чувствует прилив чувств. Она отреагировала на Наталью также, как и я бы отреагировал, если бы к ней подошел один из ее бывших и попытался флиртовать. Нет, я бы так не отреагировал — я бы просто проломил бы тому череп.
Я хочу ее больше, чем когда-либо хотел любую другую женщину, но я не собираюсь рисковать иллюзией, которую создал для бабушки. Все идет так хорошо. Все так прекрасно, как я и предполагал. Бабушке она очень понравилась. Я не собираюсь ничего портить.
Пока я снимаю пиджак и рубашку, у меня всплывает ее образ, лежащей на траве и солнце в ее волосах. Боже, я мог бы взять ее тогда. Как легко было бы придвинуть голову поближе и просто поцеловать ее нежный розовый ротик.
Я точно знал, что не должен был потворствовать этому моменту, но как только я отодвинулся от нее, желание, которое было между нами, невозможно стало игнорировать. Оно никуда не пропало и не ушло, а еще больше возросло. Теперь желание превратилось в безжалостное грызение внизу моего живота. И его игнорировать тяжело. Оно не даст мне уснуть. Я снимаю брюки и иду в ванную в одних трусах-боксерах. Вернувшись, бросаю ноутбук на кровать и устраиваюсь рядом. Работа. Работа способна переключить мое внимание.
Так было всегда раньше.
Требуется целая вечность, чтобы вернуться к рабочему режиму, мысли продолжают блуждать к Синди, спящей в соседней комнате. Неужели она спит голой? Мать твою. Я с силой отбрасываю ее образ. Я ненавижу себя, каким слабаком и уязвимым я стал с ней. Если бы люди, которыми я руковожу, увидели бы меня сейчас. Они бы смеялись надо мной! Я вспоминаю своего лучшего друга Юрия. Как же я был раздосадован, когда он влюбился! Сейчас понимаю, что он чувствовал тогда, когда женщина крутила им, как хотела.
Я все же с силой заставляю вернуть свое внимание к ноутбуку. На этот раз мне это удается. Сделка затягивает меня, я работаю стабильно. Я так увлекся, что буквально подпрыгнул, когда дверь, ведущая в комнату Синди, с грохотом распахивается.
Я резко поднимаю голову, от вида Синди слова застревают у меня в горле. Волосы взъерошены, свободно рассыпавшись по плечам, она торопливо накинула короткий красный шелковый халат, который едва прикрывает ее киску. Она запахнула халат, который обхватила руками, но я все еще вижу глубокий треугольник кожи, спускающийся до самой талии. Этого более чем достаточно, вероятно, она голая под клочком этой одежды. Ее длинные гладкие ноги сами по себе являются мощным афрозодиаком.
Но я замираю, когда вижу выражение ее белого лица.
Ее глаза широко раскрыты, пристально смотрят на меня, губы плотно сжаты в гримасе. Она так напугана, что у нее трясутся руки. Я вскакиваю на ноги и бросаюсь к ней. Я хватаю ее за руки, не обращая внимания на жар, который проходит по мне, как только касаюсь ее кожи. Жар — так она заставляет меня реагировать на нее. С самого первого дня. Ее руки не теплые. Они такие холодные, как будто она была на улице в разгар зимы в своем тонком халате.