Что бы она сказала своей тетке? А та, разве бы она не сообщила тут же ее родителям?
Смешно, что она подумала о тетке, в общем-то, совершенно незнакомом человеке, в такой момент. Если она откажется от своего замысла, не станет ли такой же, как та?
Одиль искала ночной ресторанчик, чтобы провести там часть ночи. Нельзя, чтобы там ее слишком хорошо знали, поскольку она опасалась повстречаться с разыскивавшим ее Бобом.
Кончилось тем, что она оказалась в «Червовом тузе». Какая-то женщина пела. Ей аккомпанировал гитарист. Девица с покрытыми лаком, но грязными ногтями спросила, что она желает выпить. Одиль заказала джин с водой.
Пристрастие к джину она переняла от одного из двух преподавателей, с которыми иногда встречалась в бистро.
Она подражала. Она всегда кому-нибудь подражала. У нее не было своего мнения. Она это сознавала. Тревогу вызывало то, что она очень хорошо себя знала, но ничего не могла с собой поделать.
Она смотрела на влюбленных, которые обхватили друг друга за талию и целовались. Рука мужчины лежала на груди у девушки, и ни его, ни ее не смущало, что на них пялились десятка два людей. А действительно ли на них пялились? Разве здесь не было все дозволено?
Ее соседями были двое довольно молодых мужчин, длинноволосых, в голубых джинсах.
– Вы кого-нибудь ждете, мадемуазель?
– Нет.
– В таком случае не хотите ли присоединиться с нам?
Они пили пиво. Она подошла к их столику.
– Что в вашем бокале?
– Джин.
– Выпейте его, чтобы можно было заказать вам еще.
Так она и сделала.
– Вы француженка?
– Нет.
У нее на губах уже проступала легкая улыбка.
– Бельгийка?
– Нет.
– Но вы говорите по-французски без акцента...
– У меня швейцарское гражданство.
– Из Женевы? Я дважды ездил в Женеву и один раз в Виллар, чтобы покататься там на лыжах.
– У моих родителей есть небольшое шале в Вилларе, и в детстве я ездила туда каждый год.
– Мы могли там повстречаться. А больше вы там не бывали?
– Родители еще ездят туда. Ну а я предпочитаю солнце и провожу каникулы на Средиземном море.
– Вы студентка?
– Да.
– В Париже?
Ей следовало быть осторожной, так как они могли оказаться студентами и тогда быстро распознают ее ложь.
– Нет. В Лозанне. Я приехала сюда на несколько дней.
Ей уже приходилось лгать таким образом раз десять, да что там десять раз пятьдесят. Она это делала не для того, чтобы набить себе цену, а потому, что правда была слишком сложной. В ее положении нельзя было говорить о каникулах, поскольку она весь год ничего не делала, разве что ходила в течение довольно короткого времени то на одни, то на другие курсы.