— Ты хотела поговорить обо мне, — не спрашивает, утверждает, а я киваю и делаю ещё один глоток пива. Викинг тем временем достаёт из пачки сигарету, разминает её в пальцах и прикуривает.
Я протягиваю руку, а он вопросительно смотрит на меня.
— Разрешишь?
— Сигарету? Бери.
Протягивает мне пачку, а потом чиркает зажигалкой, и горький дым наполняет мои лёгкие. Не очень часто курю, но сейчас почему-то испытываю острую необходимость немножечко отравиться.
— Жены у меня нет, — внезапно говорит, сразу перейдя к сути, а я делаю новую затяжку, пытаясь справиться с эмоциями, — но паспорт у меня запачкан штампами.
— Развёлся?
— Да, — кивает и стряхивает пепел. — Давно уже, к счастью. Уж больше двадцати лет как свободный гражданин.
Подсчитываю в уме, во сколько лет он пошёл под венец, а осознав, удивлённо смотрю на Викинга.
— Да, я ранний парень, — невесело улыбается, постукивая пальцами по столешнице. — В восемнадцать женился, в двадцать один развёлся — романтично, да?
— Знакомая ситуация, я тоже в восемнадцать замуж вышла.
— Тоже, смотрю, в девках не засиделась.
Пожимаю плечами и жду продолжения рассказа, потому что вижу — есть что-то такое, о чём Викингу трудно говорить, но сказать необходимо. Наверное, что-то связано с детьми. Может быть, жена забрала их при разводе и не даёт видеться? Такие случаи сплошь и рядом, куда ни глянь.
— Детей у меня нет. — Когда хочу облегчённо выдохнуть, Викинг добавляет: — Уже нет.
До меня медленно доходит смысл сказанного, а сердце с каждой секундой колотится всё сильнее.
— То есть…
— Да, у меня был сын, но он погиб. Его зовут Ян… извини, мне до сих пор тяжело говорить о нём в прошедшем времени.
— Я понимаю.
Чёрт, чёрт, чёрт! Всякого ожидала, о всякой ерунде успела подумать и нафантазировать себе и предательство, и подлость, дура малахольная, но правда бьёт наотмашь, сбивает с ног, оказавшись слишком болезненной и почти невыносимой.
— Это хорошо, что понимаешь, — замечает, туша сигарету в пепельнице и тут же достаёт новую. Длинные пальцы чуть подрагивают, и это лучше всяких слов говорит о том, насколько ему сейчас тяжело.
— Я… в общем, у меня никого и ничего сейчас нет, только работа и вечно пустая квартира, в которой мы жили когда-то все вместе: Ян, мои родители, я. Потом всё разлетелось на части: сын связался с дурной компанией. Так глупо и прозаично, что даже не смешно.
Молчу, не мешая Викингу выдавливать из себя по крупицам боль, а в глубине сознания бьётся странная мысль: он доверяет мне. Мне! И это значит больше, чем можно себе представить.
Ничего не говорит о жене, а я и не спрашиваю — если развёлся, значит, так было правильно, и не моего ума дело, почему так, а не иначе.