Но что делать, если этот человек — опытный лжец, стремящийся заманить тебя в свои сети? Ведь даже последнее ничтожество можно сделать для себя полезным.
Я был именно ничтожеством, пока Генерал не нашёл меня. Ничтожеством я в итоге и остался, только кому-то нужным ничтожеством. А что? Тоже вариант.
Загибаясь на помойке, в окружении таких же неудачников и моральных уродов с искалеченной психикой, я ждал от жизни только одного: чтобы она скорее кончилась. Сколько раз нарывался на кулак, нож, лез под пули — не перечесть. Но судьба меня хранила. Я не понимал, зачем? Сколько моих корешей сдохло, сколько сгинуло в предрассветной мгле — не сосчитать. Они не уходили навсегда, но превращаясь в собственные тени, видимые лишь нам — тем, кому совершенно нечего терять. И слонялись эти тени, неприкаянные, прозрачные и бестелесные, ото всюду вечно всеми гонимые, в назидание нам — душевным калекам и законченным психам.
В нашей компании не было ни одного нормального человека. Только наркоманы, алкоголики, вечные бродяги, страдающие маниями на любой вкус. Привычными были крики и ругань, драки и воровство.
Общество наше состояло не только из мужчин — женщины тоже встречались, но назвать этих оборванных и полуголодных существ Женщинами язык ни у кого бы ни повернулся. При встрече с такой дамой есть только два желания: зажмуриться или запустить в неё камень. Но нашим мужикам нравились именно такие — злые, грязные, отчаявшиеся. С ними можно быть самим собой, ничего не изображая. И если кому-то в момент любовной утехи захочется возлюбленную зарезать или придушить, так слова против никто не скажет — сама напросилась, ласковее нужно было быть. И ещё один плюс: этих никто не ищет.
Если кому интересно как мне, в сущности, ещё ребёнку жилось среди этого отребья, так я отвечу, что очень даже нормально мне жилось. Я был неплохим парнем, всегда готовым услужить. Притом я не боялся никаких наказаний, ибо смерть совсем не страшила, а тот, кто смерти не боится всегда в цене. Умел я только воровать и делал это весьма виртуозно примерно лет с семи. Сначала меня просовывали в форточки к не вовремя отлучившимся гражданам. Я, мелкий и шустрый, что та юла, остроглазый и осторожный, шнырял по квартире в поисках ценностей с реактивной скоростью. И даже, если хозяева отлучались из дому всего на несколько минут, по приходу ни денег, ни драгоценностей обнаружить уже не удавалось. Только, если очень присмотреться, можно было увидеть мои сверкающие пятки.
Став постарше я начал стягивать в транспорте кошельки, аккуратно снимать с дамочек цепочки, взламывать замки в квартирах, влезать в хорошо охраняемые дома богачей. И будьте уверены, ни разу не попался. Мои помоечные соплеменники утверждали, что у меня талант и золотые руки. Да уж, понятие "золотые руки" в моей среде было несколько извращённым.