На это зрелище сбежались члены всех отрядов. Я раньше и представить себе не мог, сколько народу Генерал уже успел собрать под своё крыло.
Нетрудно догадаться, кто бросился выполнять поручение Генерала. Айс, конечно же, первым выхватил плеть. "Прости, друг, ничего личного. Для твоего же блага — ещё "спасибо" скажешь", — услышал я за миг до того, как плеть обожгла обнаженную спину. Толпа соглядатаев взволновалась, увидев первые следы на моём теле. Люди любят кровь, любят следить за мучениями других, в восторге от наказаний, что сыплются на голову ближнего. Особенно, когда наказывают кого-то из своих. Люди в этом плане ничем от овец не отличаются — те тоже, когда волк задирает кого-то из состайников, лишь молча отходят в сторону, продолжая жевать.
Я потерял счёт времени. Казалось, что экзекуция не закончится никогда. С каждым ударом всё сложнее было сдерживать рвущийся из груди крик. Я старался изо всех сил, изгрыз губы в фарш, но не кричал. Это моя личная победа — над обстоятельствами, над Айсом, над этой тупой толпой, жаждущей крови.
Когда всё окончилось, я первым делом посмотрел Айсу в глаза. Взгляд его был холоден — в синих глазах не было ни раскаяния, ни сожаления о том, что он причинил своими действиями мне не только физическую боль. И в тот момент я осознал, какой он безжалостный подонок и урод. Ведь своими действиями, своими протестами и несогласием я подрывал его авторитет! Мелкий говнюк был тщеславен.
И этому человеку они верили? За ним согласны в любое время дня и ночи пойти хоть на край света? Не мог поверить, что они не замечали, насколько их обожаемый лидер прогнил изнутри.
Думаете, я жалею о том, что мир этот вылетел в трубу? Что погибло такое количество людей, и нам сейчас приходится прятаться как последним ничтожествам и трусам? Нет, больше всего жалею, что этот подонок Айс не сдох. Вот ему самое место на том свете — это его голова должна была первой отлететь в кусты.
И сейчас Айс хочет найти Генерала, хочет отомстить за погибших, за разрушения, причинённые миру, за рухнувшие надежды. Для этого мы бежим в Город, словно нам пятки скипидаром намазали. Сейчас Айс где-то в Лесу, одновременно прячась и выслеживая. Но я уверен в одном: больше всего он переживает не об этом — он сожалеет, что не стал тем, кем ему было обещано стать.
Когда во всём мире не осталось ничего и никого, кроме кучки оборвышей, голодных и больных, управлять некем. А больше всего на свете Айс хотел стать главным.
Ну, видно, не судьба.