— Ты вернулся, — проворковала текучим елейным голосом Айма, едва приблизившись. — Я скучала, хан, — запрокинув голову и встряхнув шелком волос, она смотрела из-под опущенных ресниц тягуче.
— Я не посылал за вами, — ответил сухо Вихсар.
Айма моргнула, казалось, растерялось. Ирада застыла на своем месте, видно опасаясь гнева.
— Тебя так долго не было, хан Вихсар, — пролепетала Айма, прижавшись к холодному, пришедшему только с улицы мужчине трепещущим горячим телом.
За своеволие в другой раз он бы выставил их вон, обрушив на них свой гнев, но не сейчас, когда так устал и напряжен до крайности, будто зажатый в тиски тяжким бременем, не отпускавшим все эти дни. Объятия и близость наложницы расслабляли. Вихсар не оттолкнул ее, позволив обеим остаться, только лишь бы забыться на время. Айма все поняла сразу, положила ладони на твердую грудь мужчины, сняла плащ с могучих плеч, опустив его на сундук, сворачивая неспешно и бережно. Девушка села на пол перед ханом, стягивая сапоги, встав на колени, принялась расстегивать кожаный пояс, так же свернула и положила его на плащ. Все это походило на какой-то ритуал, впрочем, оно так и было. Айма поднялась на носки, потянувшись к губам Вихсара, желая одарить своей лаской. Он, ощущая колебание ее дыхания на своем подбородке, смотрел сверху, утонув в черноте глаз наложницы. Длинные темные ресницы делали эти глаза колодцами глубокими, порождающими дрожь. Из всех наложниц глаза у Аймы были самые черные, они, как тягучая вязкая смола, обливали его, обездвиживая. Это не синева чистых родниковых глаз Мирины, а топи, в которых вместо того, чтобы воспарить, камнем шел на дно. И только одно желание возникло в нем — раздавить и сокрушить, смять и подчинить.
Вихсар с напором погладил ладонями ее тело, ощущая под тканью мягкой плавные изгибы спины, талии, округлых бедер, чувствуя, как горящим сгустком падает томительная тяжесть вниз живота, вызывая острое, до багряных всполохов в глазах, скручивающее в узел мучительное вожделение, скопившееся за время пути в Ровицы. Айма пробуждала зверскую жажду и голод, порождая одно единственное желание — вторгнуться и завладеть. Вихсар одним рывком подхватил девушку под бедра, отрывая от пола, прижимая к себе, достиг очага, опрокинул девицу на выстеленные прохладные меха на полу, лег на нее сверху, прижимая весом своего тела к земле, впиваясь бешено и жадно во влажные мягкие губы, терзая их и прикусывая, проникая языком вглубь. Айма отвечала с жаром, обхватив шею, пронизывая волосы пальцами.
Собрав ткань рубахи в кулаки, Вихсар рванул края в стороны, оголяя грудь, колышущуюся под его натиском, на меха постели посыпались бляшки. Хан обхватил полные горячие груди с набухшими темными сосками, припадая к тугому узелку губами, ощущая солоновато-сладкий вкус на языке, прикусил, а потом втянул в себя, посасывая. Айма выгнулась, издав тягучий стон, бесстыдно раскрыв колени под каменным станом хана.