— Девочки, кто к нам пожаловал! — взвизгнула одна из девиц, сидевшая за клавикордом.
Ее соседка вскочила и направилась к друзьям, но преображенец жестом приказал ей остановиться и, не обращая внимания на обиженно поджатые губы, еще раз оглядел зал.
В углу Белов заметил того франка, кто давеча сидел рядом с Настей. Мужчина сидел с остекленевшим взглядом и поглаживал обнаженную пышную грудь жеманно хихикающей девицы.
— Манька! — Григорий направился прямиком к ней, признав верную помощницу и секретаря хозяйки заведения.
— Григорий Петрович! — взвизгнула девица, — Фу, как можно! Я — Мари!
— Мари так Мари, — покорно согласился он. — Хозяйка твоя где?
— А где же ей еще быть, — девица снова хихикнула, ладошкой прикрывая щербатый рот. — В кабинете у себя сидит, точно сова в дупле.
— Хорошо, — игнорируя призывные крики узнавших его девок, Белов направился в нишу, откуда дверь вела прямиком в кабинет мадам.
Стоявший у ниши лакей решительно преградил путь, но узнав офицеров, смягчился.
— Вы по какому делу? — спросил он.
— По частному. Нам с мадам Амели приватно говорить надо, — белов многозначительно крутанул в руках серебряную монету.
— Ожидайте, — лакей тенью скользнул за едва заметную в полутьме алькова дверь, обитую шелком в тон стенам.
Со стороны могло показаться, что слуга просто растворился в стене, и Левшин невольно перекрестился. Преображенец покосился на друга, но ерничать не стал, прекрасно понимая, что в отличие от него самого Сашка не обладает звериным чутьем и слухом. Сам гвардеец почти различал голоса за стеной, но говорили очень тихо. Затем лакей так же беззвучно вышел.
— Вас готовы принять. Порядок знаете, — слуга покосился на сабли.
Оба офицера безропотно отстегнули оружие и отдали его лакею.
— Головой отвечаешь! — прошипел Левшин.
— Ладно тебе, Сашка, не коня отдаешь! — фыркнул Григорий, отдавая слуге обещанный серебряный рубль.
— Сабля то отцовская, в боях со шведами закаленная! — пробурчал тот, косясь на лакея, бережно складывавшего сабли на столик позади себя, и добавил. — Не дай бог что — убью!
— Меня что ль убьёшь? — усмехнулся Белов.
— И тебя тоже. Ты меня в этот блуд втянул.
— По-моему про бордель ты первый заговорил, — Григорий выжидающе посмотрел на лакея с отстраненным видом ожидающего, пока господа наговорятся.
— Пожалуйте, господа! — дверь вновь открылась, и друзья вошли в полутемный кабинет.
Стены были закрыты дубовыми панелями, точь-в-точь повторявшими панели в кабинете Петра Великого в Большом дворце. Только стол стоял не у окна, а посередине. За ним, на высоком стуле с резной спинкой восседала женщина.