— Вот, — удовлетворенно кивнула Галина Дмитриевна, — а ваша Сухарева утверждает, что Черных – милейший человек, всех заочно любит и со студентами дружит. Кому верить? Завтра везем ее на опознание в морг, а потом – если опознает, конечно – снова на допрос.
— Галина Дмитриевна… — предложила Катя, — а вдруг наш труп все-таки не Черных? Может, запрос послать в Новосибирск?
Галина пожала плечами:
— Запрос – все равно недостоверно. У нас был случай, когда на запрос ответили, что человек у них, даже прописка имеется. А поехали туда сами, оказалось, что человека этого там и в помине не было. В Новосибирске, думаешь, своих дел нет, кроме как нашу Черных разыскивать? И вообще… вряд ли Черных где-то могла зафиксировать свой приезд в Новосибирск.
— Тогда нужно кого-то из наших в этот город отправлять! – не отставала Катя.
Галина снисходительно улыбнулась, а Максим громко гоготнул:
— Ага – щас! Тут в соседний Заречный-то съездить машины не допросишься. А если и допросишься, то бензин всё равно за свой счёт. А ты в Новосибирск собралась – через полстраны! Следователь… — последнее слово он произнес с явной издевкой.
— Ну ладно – глупость сказала, — признала Катя, — попробуй ты что-нибудь придумать, умник…
— Девочки—мальчики! Не ссорьтесь, – встряла между ними Галина… — Мы вот что сделаем: Максим, сегодня… нет уже поздно. Завтра с утра пробегись по туристическим агентствам. Если Черных уехала в Новосибирск, то, скорее всего, летела самолётом, а билет должна была заказывать в Старогорске.
— Ясно… — уныло протянул Максим, проглотив это «пробегись».
***
К Лине Катя вернулась затемно. Наверное, Осколова права, лучше пожить в другом месте. До Москвы, конечно, уж очень далеко, зато до дачи Астафьевых тридцать минут на маршрутке… Лина сидела в полутемной кухне, пила чай и по ее опухшему лицу было видно, что она только что плакала. Однако, увидев Катю, попыталась нахмуриться:
— А ОМОН где? В Следственный комитет меня притащила – теперь в тюрьму, да?
Катя села рядом:
— Лин, не говори глупостей.
— Подруга еще называется… — та всхлипнула.
Астафьева подала ей чистые салфетки:
— Если бы ты мне сразу про письмо рассказала, я бы придумала, что делать!
Лина вскинула на нее возмущенный взгляд:
— Как же я могла рассказать, если Наташка меня просила этого не делать!
— Но потом-то все равно пришлось рассказывать.
— Ага… твоей Осколовой попробуй не рассказать… Кать, неужели Наташу правда убили? Не может быть… — хотя Лина уже не была так уверена, как утром.