— Ласси! — тот не отставал.
— Да, попросите кого-нибудь отнести в мою комнату саквояж, — не оборачиваясь, дополнила список распоряжений она. — Мне нужно освежиться и сменить платье.
— Ласси, нам нужно поговорить, — Рэнд оказался совсем близко, что у девушки непроизвольно сжались кулаки.
— Нам не о чем разговаривать, господин Драгор, — сухо отозвалась она. — К тому же я уверена, что у вас найдется множество дел, куда важнее, чем разговоры со мной.
— Ласси! — мужчина встал прямо перед ней, преграждая путь. А ведь ей всего-то оставалось подняться по трем ступенькам! — Я не знаю, что ты себе надумала, но…..
— Я не желаю с вами разговаривать, — холодно прервала его Лас, изо всех сил сдерживая готовые вырваться наружу то ли гнев, то ли слезы, то ли и то, и другое сразу.
— Не желаешь, — усмехнулся Рэнд. — А так желаешь? — внезапно вокруг него сгустилась тьма, из которой соткалась и маска, охватившая верхнюю половину его лица, и укрепленная стальными пластинами куртка со знакомым номером на предплечье. — Ты так хочешь? — голос мужчины внезапно изменился и охрип, и Лас не выдержала. Звук хлесткой пощечины, наверное, услышали все в округе, так как сзади донесся ворчливый голос бабушки:
— Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?
— Никогда, — тихо, но четко сказала Ласси обманывавшему ею секретарю-гарду и, обогнув того, застывшего словно изваяние, вошла в трактир. Остановив пробегавшую мимо девушку-служанку, она поинтересовалась насчет отведенной ей комнаты и, получив номер, поднялась на второй этаж. Внутри все клекотало от сдерживаемых чувств, но показывать их девушка не собиралась.
«Не дождется!» — рявкнула она на саму себя из-за невольной слезинки, скатившейся-таки по щеке. Все то, что она сдерживала всю вторую половину дня, пока ухаживала за раненым гвардейцем, было готово прорваться через неведомым образом разрушаемую плотину, которую, казалось, она выстроила на совесть.
— Ласси, доченька! — услышала она голос бабушки, когда уже была на верхней ступеньке. — «Надо же, а ведь она еще может быстро бегать!» — улыбнулась Лас про себя сквозь слезы, но сил ответить или хотя бы обернуться не было. Девушка отворила дверь нужной комнаты и, войдя внутрь, сразу закрыла ту за собой и только после этого нащупала шнурок светильника.
— Ласси, не дури! — бабушка уже стучала и дергала дверь.
Тусклая лампа осветила небольшое пространство комнатушки, но стоявшие в глазах слезы мешали толком ту рассмотреть. Поэтому две мужские фигуры у окна она увидела только после того, как пересекла почти половину комнаты.