Фаина вздыхала, охала, выгибалась под ним, то ероша его короткие волосы, то вцепляясь орлицей в его сильные плечи. Грудь у нее всегда была чувствительной, и Фае нравилось до умопомрачения, когда бывший муж ласкал ее — жаль, что Славик не старался при этом быть нежным, и порой причинял Фае настоящую боль, которая сводила «на нет» возбуждение женщины…
Федор оказался куда более трепетным и осторожным. Он каким-то странным образом чувствовал, как именно нужно прикасаться к Фифе, чтобы доставить ей максимум удовольствия. Поцелуй, посасывание, короткий дразнящий удар языком — и Фаину выгибает дугой. Снова легкий, едва ощутимый укус, поглаживание и еще один удар языком — и Фаина, охнув, улетает на небеса. Да-да! Впервые в жизни Фая пережила самый настоящий оргазм, даже не сняв с себя трусики…
— Ты просто волшебник какой-то, Федь, — просипела она, приходя в себя. Горло пересохло и чуть охрипло от частого дыхания и стонов, которые вырывал из ее легких оказавшийся страстным и умелым любовником Лукьянов. — Мне никогда не было так хорошо…
Она заглянула в смеющиеся и, одновременно, полные нежности глаза мужчины.
— Истерзал меня всю, — буркнула, сделав строгий и грозный вид. — Я тебе отомщу!
Хитро улыбаясь, она скользнула ладошкой вниз, нащупала и чуть сжала сквозь мягкие домашние брюки напряженную плоть мужчины, повела легонько вверх, потом вниз. Лукьянов запрокинул голову, зажмурился и застонал сквозь зубы:
— Верю. Ты сумеешь…
— Это хорошо, что веришь, — заявила Фифа, помогла Федору избавиться от свитера и потянула вниз резинку его домашних брюк.
Федор опять застонал, в этот раз от облегчения и нового прилива желания, когда женщина освободила из тесного плена одежды его возбужденное естество.
— Фаечка, родная, я же взорвусь, как только ты меня коснешься… и так уже на пределе… — выговорил хрипло, увидев, что Фифа склоняется к нему с явным намерением подарить самую интимную ласку — губами и языком. — У меня слишком давно не было близости… чувствую себя моряком после дальнего рейса.
— Ну, если так, то это мы сделаем в другой раз, — смирилась Фаина. — Иди ко мне.
Она вытянулась рядом с Федором, улеглась на бок, оттопырила попку и прижалась ею к боку мужчины.
— Поза «ложечки», — оповестила весело. — И тебе хорошо, и для нас с малышом безопасно.
— Ох, ложечка ты моя… сладкая до боли, — Лукьянов тут же развернулся к Фае, прижался к ней животом, толкнулся внутрь женского тела, обхватив руками талию Фифы и скользя по ней вверх. — Прости, но и так меня надолго не хватит…
— А мне долго и не надо, — прогнула спинку Фаина. — Я еще не остыла.