Он медленно, даже с каким-то ожесточением потёр лоб двумя руками. Мистер Трелони неясно хмыкнул, сел окончательно и спросил почти весело:
– А может, как раз всё – реальное?
– Что вы хотите сказать? – Капитан покосился на сквайра.
– Ну, это смотря что мы с вами принимаем за реальность, – проговорил тот и в задумчивости потрогал свой шрам на заросшей щеке.
Капитан выжидающе смотрел на него. Сквайр поспешно стал объяснять:
– Ну, вот, например, ирландский епископ Клойнский Джордж Беркли удивлён, что среди людей, непонятно почему, преобладает мнение, что дома, горы, реки, одним словом, все чувственные вещи имеют существование, отличное от того, как их воспринимает разум. Сам он утверждает, что бытие – это есть или то, что воспринимается, или тот, кто воспринимает. По учению Беркли – а он ещё жив, кстати – только дух существует на самом деле, весь же материальный мир является одним обманом наших чувств, и непроизвольность этого обмана коренится в первоначальных представлениях, возбуждённых душой всех душ – самим Богом.
– О господи, мистер Трелони! А нельзя ли попроще! – воскликнул капитан.
– Попроще? Пожалуйста, – сквайр на мгновение задумался, а потом сказал: – Бодрствование – просто другой уровень сна… Мы все, дружище, или постоянно спим или находимся… Ну, как бы сказать, чтобы вы поняли?
– Да уж, пожалуйста, Джордж, – попросил капитан.
– Ну, хорошо… Давайте по-другому! – опять принялся объяснять сквайр. – Ну, например, с чего вы взяли, капитан, что вы – капитан и что вы сейчас сидите у костра?
– Ну… Я же это знаю, – проговорил капитан, окончательно растерявшись, потом вскричал: – Я это чувствую, чёрт побери!
– Но во сне вы тоже знаете и чувствуете, – быстро сказал довольный сквайр. – И плачете, и боитесь, и умираете, как на самом деле… Разве нет?
– Чёрт!.. Мистер Трелони, вы меня в конец запутали, – пробормотал капитан и спросил. – А что же тогда, по-вашему, реальность?
– Не знаю! – резко выговорил сквайр. – А вот многие наши великосветские вертопрахи уверены, что жизнь – это беспрерывная игра. Вроде маскарада или жмурок, когда можно с детской беззаботностью радоваться ей, не принимая близко к сердцу невзгоды… Которые и созданы, как им кажется, лишь для того, чтобы было интересно жить, испытывая при этом разные ценные переживания!
– Ну, это уж дудки, – капитан нащупал, наконец, в разговоре знакомую почву и повеселел. – Это надо у наших бедняков спросить – игра жизнь или что другое!
– Господа философы, ну что вы раскричались? – вдруг раздался из темноты сердитый голос доктора, он приподнялся на локте с земли и смотрел на спорщиков, подслеповато моргая со сна. – Остальным спать не даёте, а завтра день тяжёлый.