– И всегда, чтобы захватить новые земли, новых рабов, новое золото, новые города или новые корабли прикрывались верой, – произнёс он. – Ведь это так удобно, когда твои солдаты фанатично преданы тебе, веря, что эта война угодна богу…
На какое-то время наступила тишина, которую прервал дон Родригу.
– Африка – это «глубоко верующий» континент, – тихо сказал он. – Здесь исповедуют христианство, мусульманство и немного иудаизм. Но наряду с традиционными мировыми религиями здесь господствует своя, африканская религия. В Африке верят в Верховное существо – небесное божество, верят в предсказания, когда дух вещает или через уста одержимого или через начертанные на земле знаки, которые толкует служитель культа… Ещё африканцы верят, что в земной и неземной жизни всё взаимосвязано, что после смерти человеческого тела продолжается «неземная жизнь», что душа человека даже может вернуться в земной мир, но уже в другом качестве… И ещё они верят в животных-покровителей. Они говорят: «Зверь и человек – близнецы»… А война между двумя деревнями может произойти вообще по нелепой причине: если колдуна соседнего племени заподозрят в том, что он наводит порчу… Ещё здесь верят, что ничего не может произойти просто так, без причины… А если что-то произошло – ураган, пожар, наводнение, засуха, чья-то смерть, значит, виноват чужой колдун, который навёл сглаз или порчу…
– А что фульбе-мусульмане? – спросил Платон.
– Они славятся огромным желанием распространить свою веру, – ответил дон Родригу.
– Но распространение христианства тоже прошло с помощью меча, – сказал доктор Легг. – Это вся история иезуитов, завоевания испанцев и португальцев в Южной Америке… Столько жестокости и варварства под знаменем католицизма…
Доктору никто не ответил – разговаривать, а особенно спорить сейчас как-то не хотелось, и молчание наступило надолго. Потом джентльмены тоже засобирались спать, кроме капитана, который остался на вахте.
Капитан сидел у костра и прислушивался к окружавшим его звукам. Ночь была не тёмная, светили звёзды, и ему показалось, что эта ночь – живая, и что у этой ночи есть своя вязкая суть, своя чуткая плоть, тёплая, тугая и враждебная. И эта плоть словно вбирала его в себя, поглощала, впитывая без остатка. Вдруг кто-то совсем рядом завыл жалобно, резко и неприятно вскрикнув в конце. У капитана холодок пошёл по спине.
Тут он услышал голос мистера Трелони, который спросил, приподнимаясь со своего места:
– Вас словно что-то мучает, капитан?
– Всё в этих местах какое-то нереальное, – ответил капитан, помолчав. – Я здесь, как будто, или сошёл с ума или напился, как лорд, до чёртиков…