В ответ не прозвучало ни единого выстрела, не полетело ни одной стрелы, и это пугало, это было страшно. Несколько раз, думая, что преследователи отступились от них, деревенские охотники возвращались назад, но скоро, слыша, видя и чувствуя неотступную погоню, все снова бросались бежать: впереди рабы, прорубающие путь тяжёлыми и широкими ножами, следом за ними мужчины-фульбе с мелким скотом, с женщинами и детьми, потом опять мужчины с луками и копьями, а в арьергарде – отряд англичан.
Надо было отдать должное туземцам – шли они быстро, даже женщины и дети, и тихо – овец, коз и кур почему-то не было слышно. И мистер Трелони долго не мог понять причину этой тишины, пока не увидел в свете своего факела овцу на плечах одного туземца – её ноги были связаны, а голова на длинной и мягкой шее безвольно моталась в такт шагу, словно овца была мёртвая.
А потом стало светать, и заряды в мушкетах кончились, и капитан объяснил дону Родригу, что надо остановиться и перезарядить оружие. Длинная цепь бегущих постепенно встала, а к капитану подошли два деревенских пастуха и показали ему остро заточенные палочки длиной пять-шесть дюймов.
– Они спрашивают вашего согласия поставить отравленные шипы, – сказал дон Родригу. – Их до половины втыкают в землю острым концом вверх среди травы за корнями больших деревьев. Человек перешагивает через корень и босой ногой или верёвочной подошвой наступает на шип. Смерть неминуема и мучительна, потому что от этого яда кровь густеет в жилах.
В первый момент поражённый капитан молчал, не зная, что сказать, потом, наконец, кивнул. Пастухи присели возле дерева, и в разных местах, за его корнями, стали втыкать свои страшные палочки. Матросы попятились от пастухов.
– Я посмею сделать одно предположение, джентльмены, – сказал дон Родригу. – Нам шипы не страшны. Мы же в сапогах.
– Но лучше уйти подальше, – сказал доктор Легг и потянул за рукав мистера Трелони.
Англичане отошли и в некотором отдалении от пастухов с их шипами перезарядили оружие, а потом вся цепь опять пришла в движение.
Мистер Трелони шёл быстрым походным шагом и прислушивался к тому, что происходит сзади, и скоро ему показалось, что он услышал вскрик, а может это кричал попугай – встревоженные птицы кричали громко и оглушительно при их появлении. Солнце давно встало, но лучи его не проникали до земли сквозь кроны деревьев, просто стало светлее и отчётливее всё видно.
Переходя ручей или реку, за лето превратившуюся в ручей, сквайр оступился с камня и провалился в грязь почти по колено, и это жидкое месиво грязи, цепляясь за сапоги, волоклось за ним всё время, пока он, задыхаясь всей грудью и раскачиваясь телом вправо и влево, пытался продвинуться хоть куда-то. И он вдруг испугался – ему показалось, что его ноги медленно затягивает вниз, и что дна под ним нет. В ужасе сквайр оглянулся и увидел капитана, который стоял и, улыбаясь, тянул к нему руку. Мимо них пошли матросы, капитан махнул им, чтобы они не останавливались.