— Я скажу, что я уже взрослая, и не должна давать отчет о каждом моём шаге. Я откажусь от всяких объяснений, если они станут меня принуждать.
— Это возможно? — спросил он с сомнением в голосе.
— А почему нет?
— Вы хоть раз пробовали так говорить?
— Нет. Это будет первый раз.
— На это я смотреть плохо.
— А я нет, Вильгельм. Когда-то это должно случиться. Так происходит у всех. Вот увидите, что всё получится.
— А когда ваши родители спросят меня?
На это Марианна самоуверенно ответила:
— Я позабочусь о том, чтобы этого не произошло.
Вильгельм проводил её до дома. В душе он не согласился с тем, как Марианна намеревалась разрешить возможный конфликт. Когда они стояли у двери дома, он взял Марианну за руку и, чтобы в её семье сохранился мир, сказал:
— Я думаю, было бы лучше, если бы вы немного солгали.
Марианна покачала головой.
— Спокойной ночи, — сказала она.
— Спокойной ночи, Марианна.
— Приятных сновидений.
— Вам также, — сказал он. — Но я не мочь.
— Чего не сможете?
— Спать.
— Почему?
— Я думать о вас, — сказал он тихо и хотел отпустить её руку, повернуться и уйти. Но не смог, так как Марианна его руку не отпустила.
— Секундочку… — прошептала она, и притянула его к себе, привстала на цыпочки и быстро поцеловала в губы. Поцелуй получился не совсем правильный, так как длился не более секунды, а губы у Вильгельма были сжаты. Когда это произошло, Вильгельм стоял, как поражённый громом. Он непроизвольно закрыл глаза, как от чего-то немыслимого, но сразу открыл их, чтобы убедиться, что не спит.
Он хотел что-нибудь сказать, но не знал, что именно. А когда придумал, стало уже поздно. Дверь захлопнулась, и Марианна скрылась.
Луна сверху смотрела на Вильгельма, и создавалось впечатление, что в этот момент он единственный видит этот свет и, поэтому, возвышается над всеми.
***
На следующее утро отец вышел к завтраку первым. Сабина показалась через четверть часа. Порядок был нарушен. Обычно в доме Бергеров завтракали все вместе.
— Где ты так долго бродишь? — упрёком встретил Теодор жену.
Не особенно дружелюбно она ответила:
— Я могу хоть раз появиться после тебя?
— А наша дочь шевелится? — спросил Теодор.
Обычно Теодор Бергер не говорил «наша дочь». Он это сделал, чтобы указать на незримую дистанцию, которая отделяла в этот момент его от своей плоти и крови.
— Я ещё её не слышала, — ответила Сабина.
— Совсем?
— Совсем, и даже когда она пришла домой. Ты это имеешь в виду?
— Конечно, я именно это имел в виду, — сказал Теодор. — И ты можешь мне поверить, что я этому удивляюсь. Меня же ты всегда слышишь?
Лучше бы он этого не говорил.